Пограничники Берии. «Зеленоголовых в плен не брать!»
Шрифт:
Окончательное решение сформировалось, когда на совещании появился молодой, туго затянутый в ремни капитан. Четко, по-уставному, он доложил, что прибыл саперный батальон. В наличии триста пятнадцать бойцов и командиров, двадцать повозок с имуществом, оружие – винтовки и наганы.
– Имеется также двести килограммов тротила, – молодецки рапортовал капитан, чувствуя себя в центре внимания больших командиров. – Бикфордов шнур, взрыватели, дымовые шашки. Люди, правда, немного устали, отдохнуть бы, и готовы выполнить любой
– Вот, вот, – не находил нужных слов комиссар. – Двести килограммов взрывчатки, гору можно свернуть. Три сотни свежих бойцов. Отдохнут пару-тройку часов и начнут укреплять периметр. Шанцевый инструмент в наличии?
– А как же, товарищ комиссар!
Прибытие саперного батальона поставило точку на обсуждении. Правда, Зимин не оставил своего скепсиса и, выбрав момент, спросил бравого капитана:
– Так у тебя лишь винтовки?
– Еще наганы.
– И ни одного пулемета?
– Не предусмотрено по штату.
– И патронов, наверное, кот наплакал.
– Ну и что? – изобразил удивление сапер. – На первый бой хватит.
– А на второй? Горы взрывать будешь? Мог бы и запастись.
– У меня ребята орлы! Перевернут и горы.
– Ну-ну, – только и вздохнул Григорий Пантелеевич Зимин.
Трудно принимать решения в сложной обстановке. Комиссар всего несколько дней назад наблюдал учения танковой бригады. Около сотни машин, в том числе новейшие Т-34 и КВ-1, преодолевали преграды, высаживали десант, уничтожали макеты вражеских танков, пушек и бревенчатые укрепления.
Легкие Т-26 и БТ-7 поражали своей скоростью, мчались по воде и кочковатому полю, дружно разворачивались, вели огонь из небольших, но скорострельных 45-миллиметровых орудий.
– Натиск, мощь, огонь, – оживленно жестикулировал на дружеском ужине молодой комбриг с орденом Красного Знамени. – И таких бригад у нас не одна и не две. Мехкорпуса развернуты. Ударим, в случае чего, брызги полетят.
Крепкий кулак впечатался в стол, задребезжали бутылки и стаканы. Засмеялись женщины-врачи и медсестры, украшение ужина. Одна из них с интересом посматривала на молодого комиссара в таком высоком звании.
– Мы тоже не подкачаем, – громко провозглашал комиссар и чокался с красивой хирургической сестрой, которую он затем провожал и провел с ней ночь.
Где она сейчас? Жива ли? Комиссар обходил позиции в сопровождении майора-особиста и адъютанта. Ночь была относительно тихой. Лишь изредка взлетали ракеты, раздавались отдаленные пулеметные очереди.
Тогда, в самом начале войны, наши командиры не знали, что немцы без крайней нужды не воюют ночью. Предпочитали наносить подготовленные удары при дневном свете, когда четко наблюдается взаимодействие всех родов наступавших войск.
Начальника особого отдела майора Лескова тревожила тишина. За свои пятьдесят лет Михаил Андреевич достаточно повоевал начиная с Гражданской войны, выполнял задания в Китае, два года провел в Испании. Лесков воспринял тишину как враждебное живое существо, готовое ударить исподтишка.
– Тихо… Звезды какие яркие, – сказал комиссар.
– Горы, прозрачный воздух. А артиллерия у немцев что-то молчит.
Спустя десяток минут в ночи вдруг застучали пулеметы, потянулись трассы светящихся пуль. На северо-востоке ракеты взлетали одна за другой. Раздавались хлопки винтовочных выстрелов, гранатные разрывы.
– Кто-то воюет… на прорыв идет, – проговорил майор-особист.
Слово «прорыв» комиссар словно не услышал, а насчет боя заметил, что им завтра тоже предстоит воевать.
– Всем войны хватит, – снисходя к чьей-то ненужной активности, благодушно рассуждал комиссар.
Мимо прошмыгнули несколько человек. Шли быстро. Когда адъютант с автоматом наперевес кинулся вслед, они уже исчезли в кустах.
– Везде находятся крысы, – сменил благодушие на строгость комиссар. – Надо усилить патрули.
Но усиленные патрули удержать беглецов не могли. Утром Николай Мальцев увидел, что окопы справа от них пустые. Сбивая густую росу, подошел к сержанту и красноармейцу, сидящим возле «максима» с заправленной лентой.
– Где остальные?
– Четверо местных еще ночью ушли и молодого сманили. Обещали невесту найти, а здесь, мол, все равно пропадать.
– А вам невест не обещали? – насмешливо спросил Мальцев.
– Я женатый, – подумав, ответил сержант. – Под Ярославлем живу, чего мне здесь искать? Пулемет, опять-таки, казенное имущество, его бросать нельзя.
– А ты? – обратился Николай ко второму номеру.
– Я с дядей Иваном остался. Присягу все же принимал.
– Чего же ты, дядя Иван, дезертиров не остановил?
Вопрос был пустой, можно было и не спрашивать.
– У них винтовки и штыки. Если бы пикнул, сразу бы припороли. Зачем вообще западников призывали? Думали, они за наши колхозы воевать кинутся? Из трехлинеек нам же в спину стрелять станут.
Ночью уходили не только местные. Снялась рота какого-то независимого старшего лейтенанта, который посчитал, что здесь они ничего не высидят. Исчезали мелкие группы и одиночки, вышедшие случайно к месту сбора пограничного отряда.
– Без них воздух чище, – отмахивался Зимин. Обошел взвод старшего сержанта Лыкова. Окопы были вырыты и замаскированы, оборудованы гнезда для ручных пулеметов.
– У тебя, Зиновий, люди на месте?
– Сбежали двое, – ответил здоровяк. – Остальные готовы к бою. Пожрать бы еще не мешало.
– Завтрак будет попозже, – пообещал Зимин. – Старшина чего-то варит.
– Как бы нам «гансы» аппетит не испортили, – заметил один из красноармейцев. – Наблюдатель с рассвета кружится, все высматривает.