Пограничные бродяги (др. изд.)
Шрифт:
— Я в этом уверена, и поэтому буду с вами вполне откровенна.
— Вот и прекрасно.
Некоторое время донья Кармела собиралась с духом, а затем, положив свою маленькую ручку на широкую и грубую руку своего отца и робко опустив взор в землю, начала свою речь, сначала едва слышным голосом, но затем голос этот зазвучал твердо и отчетливо.
— Ланси уже рассказал вам, что он обязан своим спасением из рук язычников встрече с караваном, который расположился лагерем неподалеку от того места, где мы с вами
— А! — произнес Транкиль.
Молодая девушка вздрогнула и замолчала.
— Продолжай, — спокойно сказал Транкиль.
Кармела нерешительно взглянула на него и, увидя, что охотник улыбается, решилась продолжать.
— Мне уже несколько раз приходилось совершенно случайно встречаться с капитаном Мелендесом в венте. Это настоящий рыцарь, кроткий, вежливый, честный, предупредительный. Нам еще ни разу не приходилось на на него пожаловаться, что может подтвердить вам и Ланси.
— Я в этом убежден, дитя мое, капитан Мелендес именно таков, каким ты его описываешь.
— Не правда ли? — живо спросила девушка.
— Да, это — истинный рыцарь. Могу сказать, что во всем мексиканском войске нет офицера, который мог бы с ним сравниться.
— Сегодня утром караван выступил в поход под командой капитана. В венте остались два или три человека подозрительного вида, они насмешливо проводили глазами солдат, затем уселись за стол, устроили попойку и принялись строить на мой счет разные непристойные предположения. При этом они произносили такие речи, которые неприлично слушать порядочной девушке, и даже позволили себе угрожать мне своей местью.
— А-а! — прервал ее Транкиль, нахмурив брови. — Тебе известно, кто были эти негодяи?
— Нет, отец, это были какие-то пограничные бродяги, но, по-видимому, не здешние. Хоть мне и часто приходилось их видеть, но имен их я не знаю.
— Все равно, я их разыщу, будь уверена!
— О отец, умоляю вас не беспокоиться из-за всего этого.
— Отлично, это уж мое дело.
— На мое счастье, во время этой оргии в венту прибыл всадник, одного появления которого было достаточно, чтобы заставить нескромных посетителей умолкнуть и внушить им правила приличного поведения.
— И без сомнения, — смеясь добавил Транкиль, — этот кстати приехавший всадник оказался одним из твоих друзей?
— Нет, отец, это просто один из наших знакомых, — ответила с легкой тоской на лице Кармела.
— А! Очень хорошо!
— Но, мне кажется, это — один из ваших близких друзей.
— Гм! А как его зовут, дитя мое?
— Я знаю его имя, — живо ответила девушка.
— Назови
— Нисколько. Его зовут Ягуаром.
— О-о! — произнес охотник, нахмурившись. — С какой целью мог он явиться в венту?
— Не знаю, отец, я слышала только, как он тихо сказал что-то на ухо тем бродягам, о которых я вам говорила. Те сейчас же встали из-за стола, сели на своих лошадей и быстро ускакали.
— Тут что-то неладно, — пробормотал канадец.
Наступило довольно продолжительное молчание. Транкиль углубился в свои размышления. Он, очевидно, прилагал все усилия, чтобы разрешить какую-то трудную задачу.
Наконец он поднял голову.
— Это все, что ты хотела мне сказать? — обратился он к молодой девушке. — До сих пор я не вижу ничего особенного в том, что ты мне рассказала.
— Подождите, — ответила та.
— Хорошо, значит, ты еще не кончила?
— Нет еще.
— Так продолжай же.
— Хотя Ягуар шепотом говорил с этими людьми, однако те слова, которые мне случайно удалось услышать… это случилось нечаянно, клянусь вам в этом…
— Я в этом убежден. Что же заключила ты из этих слов?
— То есть, что я из них поняла?
— Это все равно.
— Из этих слов я сделала заключение, что речь идет о караване.
— И уж, конечно, о капитане Мелендесе, не так ли?
— Я в этом убеждена, так как явственно слышала его имя.
— Вот как! Все это заставило тебя предположить, что Ягуар намерен напасть на караван и, быть может, убить капитана Мелендеса, не правда ли?
— Этого я не думаю, отец, — в крайнем волнении ответила молодая девушка.
— Но ты этого боишься.
— Боже мой! — с досадой сказала Кармела. — Разве предосудительно с моей стороны принимать участие в храбром офицере, который…
— Напротив, дитя мое, это вполне естественно, и я тебя за это нисколько не порицаю — я даже уверен, что твои предположения очень близки к истине, так что ты напрасно сердишься.
— Вы в этом уверены, отец? — вскричала та, заламывая в ужасе руки.
— Это очень возможно, — спокойно заметил Транкиль, — но ободрись, дитя мое. Хоть ты и поздно рассказала мне все это, однако, быть может, мне удастся отвратить опасность, угрожающую в настоящий момент человеку, в котором ты принимаешь такое живое участие.
— О, сделайте это, отец, умоляю вас.
— Я во всяком случае постараюсь, дитя мое. Вот все, что я могу тебе обещать. Но что же ты собираешься делать?
— Я?
— Да, в то время как мои товарищи и я будем пытаться спасти его?
— Я последую за вами, отец, если только вы мне это позволите.
— Охотно, так как я и сам нахожу такой выход самым благоразумным. Ты, значит, чувствуешь сильное влечение к капитану, если так горячо стремишься его спасти?