Пограничный легион (сборник)

Грей Зейн

— Никогда! — жестко отрезала она. — Ты же ни на что не годен!

— Еще как годен, — бурно запротестовал он. — Я много чего умею. Только, как тебя встретил, у меня все из рук валится. Я с ума по тебе схожу. Ты вот позволяешь другим за тобой бегать. А они не стоят… Господи, до чего тошно! То тоска, то ревность. Ну дай мне хоть каплю надежды, Джоун.

— Зачем? — холодно бросила она. — С чего это? Ты же бездельник, работать не желаешь. Не успеешь найти золото, как тут же все спустишь. У тебя ведь кроме ружья и нет ничего. Только и умеешь, что палить по чем

попало.

— Что ж, и это, может, когда-нибудь сгодится, — беспечно отозвался Джим.

— Джим Клив, да ты и глупостей-то наделать не умеешь, — язвительно продолжала Джоун.

От этих слов он дернулся, как от удара, и, наклонившись к ней, процедил:

— Джоун Рэндел, ты что, шутишь?

— Ни капли, — тотчас ответила она.

Наконец-то он разозлился. Как интересно! От этого собственная ее злость поутихла.

— Значит, ты считаешь, что я просто ничтожный, бесполезный, бесхарактерный слизняк? Что я даже глупостей наделать не способен?

— Как это ты догадался?

— Вот, значит, за кого ты меня держишь! И это после того, как я жизнь свою загубил из-за любви к тебе?

Джоун язвительно рассмеялась.

До чего же приятно его мучить! Какое странное жгучее удовольствие!

— Клянусь Богом, ты еще увидишь! — хрипло выкрикнул Джим.

— Что же я такое увижу, а? — передразнила она.

— Все вы в лагере еще рты разинете. Сегодня же уберусь отсюда на границу. Прямо в банду Келлза и Гулдена. Ты обо мне еще услышишь, Джоун Рэндел.

Келлз и Гулден! Наводящие ужас имена беспощадных главарей неведомой банды, которая орудовала на границе и непрестанно пополнялась все новыми и новыми головорезами. Где-то там, у границы, скапливался преступный сброд — воры, грабители, убийцы. Слухи о них все чаще доходили до некогда мирного поселка. У Джоун захолонуло сердце. Нет, нет, этого не может быть, это пустая угроза, всего лишь распрекрасная выдумка Джима. Не может он сделать ничего подобного. А если бы и мог, она этого никогда бы не допустила. Но с присущей женщинам непоследовательностью она ничего ему не сказала.

— Куда тебе! — отрезала она и снова презрительно засмеялась.

Осунувшийся, вконец разозленный Джим пристально посмотрел на нее и, не сказав ни слова, быстро зашагал прочь. Джоуи очень удивилась, ей стало не по себе, но и тогда она не позвала его назад.

Однако в полдень следующего дня она ехала по его следу в сторону горного массива, оставив за собой уже не одну милю. След шел по широкой тропе, но ней обычно разъезжали охотники и золотоискатели, так что заблудиться Джоун не боялась. Опасна здесь была только встреча с кем-нибудь из пограничных головорезов — в последнее время они зачастили в поселок.

Намного погодя она снова села на лошадь и стала спускаться с гребня — решила проехать вперед еще одну-две мили. Ей казалось, что Джим уже совсем близко — то ли за тем вон кедром, то ли за той скалой. Он ведь только пугал се. Но с другой стороны, она наговорила ему такого, чего не стерпит ни один мужчина, и уж если у Джима есть хоть немного характера, он наверняка теперь его покажет. Сожаление

к страх все больше овладевали ею. В сущности Джим еще совсем мальчишка, всего на два года се старше. С досады он может Бог весть чего натворить. Неужели она в нем ошиблась? А если нет, значит сама была по меньшей мере жестока. Но он-то посмел ее поцеловать! Каждый раз, когда Джоун об этом вспоминала, се охватывало смятение, жгучий стыд. Она вдруг с изумлением поняла, что несмотря на свою оскорбленную гордость, на их ссору, несмотря на то, что он бежал от нее и теперь она в страхе и раскаянии пытается его нагнать, в ней пробуждалось непонятное ей самой уважение к Джиму Кливу.

Джоун поднялась на следующий гребень и снова остановилась. Далеко внизу ехал всадник. Сердце у нее забилось. Это, конечно, Джим. Он возвращается! Вот и выходит, что он только пугал ее. С плеч свалилась тяжесть, Джоун повеселела. Но к радости примешивалось и смутное сожаленье: значит, все-таки она судила о нем правильно.

Однако она тут же увидела, что лошадь не Джима, и, продолжая следить за ней, поспешно укрылась в кустах. Вскоре ей стало ясно, что это вовсе не Джим, а приятель ее дяди, Харви Робертс, из их же поселка. Она выехала из укрытия и окликнула его. При звуке голоса Робертс дернулся и схватился за ружье — характерная примета тех суровых лет, — но тут же, узнав Джоун, повернул в ее сторону и воскликнул:

— Привет, Джоун! Здорово ты меня напугала. Надеюсь, ты здесь не одна?

— Одна. Я ехала за Джимом и увидела вас, — ответила она, — сначала я приняла вас за Джима.

— Ехала за Джимом? Что случилось?

— Мы поссорились, и он пригрозил, что уедет отсюда ко всем чертям. Туда, на границу. А я разозлилась и сказала, что он может убираться, куда хочет… Мне очень жаль, что так получилось, и теперь я хочу его догнать.

— Вот оно что! Значит, след-то был Джимовой лошади. А я никак в толк взять не мог. Слушай, Джоун, там, через несколько миль, след сворачивает на тропу к границе. Это точно. Я там бывал.

Джоун быстро на него взглянула. Изрезанное шрамами, покрытое седой щетиной лицо было серьезно, и он старался не смотреть ей в глаза.

— Неужели вы думаете, что Джим… что он на самом деле уедет на границу? — торопливо спросила она.

— Похоже на то, Джоун, — помолчав, ответил он. — У него хватит ума. За последние месяцы он совсем распустился. Времена-то нынче такие, что парню трудно оставаться порядочным. Тут как-то вечером он такую драку устроил. Чуть не убил молодого Брэдли. Да ты, верно, и сама знаешь.

— Я ничего не слышала, — ответила она. — Расскажите. Почему они дрались? — Говорят, будто Брэдли плохо о тебе отозвался.

По телу Джоун пробежала горячая волна крови — новое, непонятное, но сладкое чувство защемило ей сердце. Она терпеть не могла Брэдли, его почти непристойную навязчивость.

— А почему Джим мне ничего не сказал? — спросила она, обращаясь как бы к себе самой.

— Похоже, он не очень хотел вспоминать, как отделал Брэдли, — со смехом ответил Робертс — Поехали обратно, Джоун.