Погреб
Шрифт:
Вот и сейчас вдруг впало: он до сих пор жив – чтоб здесь погибнуть.
Тронули в ров меж круч, образованный оттого, что столетия здесь старались дожди, снег, транспорт. Выбрались, взяли вправо. Здесь их путь сделался травяным, неезженым, и шёл склоном вдоль речки, скрытой за избами да дворами.
Зной изводил.
– Кондей включи, – молвил Дима, тронувши ворот. Он задыхался.
Макс ухмыльнулся: – Если Россия – пусть целиком, как есть: бездорожье и зной, и мухи. Сам хотел. Все хотели.
– Жесть! – ныла Лена в тряских ухабах, стукаясь в дверцу, то вдруг валясь
– Я разве знаю? – Макс глянул в зеркало заднего вида. – Гид ведёт… Ты расслабься.
Дима порадовался кратковременной их размолвке, давшей шанс на его успех.
Хорьколицый же, наклонившись над Леной, тронул бретельку на её лифчике.
Лена дёрнулась прочь к окну. – Офигел, скот?! Что, блин, ты делаешь?!
Дима понял: Лена и налитая, красивая её грудь – разное, спорящее друг с другом, то помогающее друг другу яро.
– Будь, чува, – вёл гид, – проще! – Из «кенгурятника» он рванул ремень дамской сумочки, что была возле Лены, и, когда повалился хлам бижутерии и косметики, цапнул пачку (презервативов): – Порешься? Не ромашка?
Лена взбесилась.
Дёрнув смартфоном в играх-стрелялках, не подымая взор над тяжёлой щетинистой, в мелких оспинах челюстью, Влас негромким, сгущенным басом бросил: – Ты не хами, друг.
Дима, постигнув: Лена спит с Максом (презервативы), – сникнул. Также вдруг понял, что он ничтожество. Он вспылил бы и вызвал драку, и паренёк бы побил его. Влас же хама пресёк спокойно. Лена довольна. Знает, кто защитит её. Этот кто, блин, не Дима.
– Спок! – повернулся гид к Власу. – Гониво? Я, слышь, взял свою штуку – н@х вас… – Он закурил. — Воткнулся?
– Мы здесь не курим.
– Чё тут, детсад у вас?
Пареньку не ответили.
Миновал километр. Избы сбились руинами, за которыми речка стала заметней. Слева по склону были бурьяны.
– Глушь! – бросил Макс.
– В натуре, – вёл паренёк. – Все померли, избы, слышь, разобрали.
– Где ты работаешь?
– А нигде.
– Был в армии?
– Кент, откинулся я, из зоны… Срезал тут одного… Нас в армию не впрягают… Сколько твой джип-то? Ну, стоит бабками?
– Два лимона.
– Есть бухло?
Дима вынул бутылку из холодильника, а Хо дал её в «кенгурятник».
Гид пил и хмыкал: – Мля! – А когда колеи пошли вниз, добавил:
– Всё, кент, приехали.
Ведьмин Кут
Цель была от моста в селе и от сельского стадиона, как явил счётчик, в трёх километрах.
Прежде чем съехать с квази-дороги, Макс сказал, что, начнись дождь, снизу не вылезут, джип ведь всё же не танк. Хо вспомнил, что на неделю метео обещало сухо и ясно. Солнце палило.
Тронули в полный трав ров.
Макс бросил: – Краску сдеру…
– Захлюздил? – встрял деревенский. – В августе бы содрал, кент. Там всё дубеет. А тут июль, слышь. Ехай не хлюзди!
Лена вдруг фыркнула, продолжая сидеть лишь в стрингах и в узком лифчике после речки: – Ты же в России! Это ведь Родина! Она что, меньше краски?
Вздев голову, Макс ощерился. Джип скатился.
Травы до стёкол… Пчёлы… букашки… листья обвисли… Дима, с усилием отведя дверь, встал на пороге. Зной одурманил. Он взглянул на отжатую дверью зелень.
– Слева… – рыгнул гид. – Там есть изба, слышь… Звать Ведьмин Кут… Мля, вломно… Чё, остаётесь? Или боитись?
Двигатель замер, но все молчали. Глушь подавляла. Травы, хоть и цвели, – томили. Всем было страшно в их чадный хаос, – всем, вероятно, кроме спокойного с виду Власа.
– Нравиццо? – Лена ляпнула, но чуть зло, раздражённо.
Дима вник, отчего винят женщин в разных грехах. Вот Лена: их провоцирует, хотя все здесь – из-за неё, блин! В действиях и в словах, наговоренных и предпринятых на далёкой теперь уж трассе, тайный мотив – быть с нею. Он, кстати, сам ведь начал в той мысли, что с ней расстанется и она в Москве будет с Максом. Вспомнив идиллию двух влюблённых на море, он отрицал её низвержением «штампов» отдыха. Перешли на Россию, что выражает «глушь». Все решились в глушь.
Он лично – чтобы быть с Леной.
Макс — чтобы спать с ней в сердце России.
Влас и Хо не таскались за Леной, если уж честно… Но Дима чувствовал, что не будь с ними Лены, не было б и поездки в глушь. Ведь не зря Влас и Хо уступили. Главный же довод – что и сейчас, при всех тревогах, он хочет Лену, думая, как сидит она, почти голая, сзади, сдобная и манящая… Сходно Хо её хочет, если мужчина, Влас её хочет, хоть притворяется, что, мол, по фиг. И паренёк трогал лифчик… Женщина виновата. Женщина затемняет мозг, формулировал Дима… – и соглашался быть затемнённым с Леной, чем просветлённым, но без неё зато.
Макс открыл свою дверь.
– Кут. Ведьмин! – выпалил паренёк с хорьковатым лицом и выпил.
– Имя-то от чего?
– От ведьмы. Ведьма жила тут.
– В древности?
– А я знаю?.. Всё, кент. Бывайте… Мне, слышь, пивасика на дорожку… – Вылезши, гид пошёл прочь.
– Чёрт, позабыли, – вспомнил Макс, – провиант купить… В селе есть ларёк? – он окликнул, и гид кивнул ему.
– Съездим, – молвил Макс. – Всё осмотрим да съездим… Стой! – он окликнул вновь. – Подвезём!
Паренёк шёл проходом, сделанным в травах джипом, и не ответил, лишь помахал рукой.
Все сидели, глядя на крышу, стывшую над кустами. Пахло дурманом, пчёлы гудели, травы стесняли джип, осыпаясь пыльцой и блошками. Зной был зол, и хотелось, чтобы машина, сдав назад, выбралась в поле, где посвежее.
– Он не остался… Ты предлагал подвести его, он ушёл, – вёл Дима, двинувши дверцей. – Вдруг дом развален? Я ездил к бабушке, и у них, как пошла ельцилюция, доски в избах, что без хозяев, сняли с полов, свет срезали; всё украли. Здесь то же самое… Он сбежал, чтоб не отняли деньги… В доме — разруха. Надо назад, к селу. Там мы снимем сарай да койки. Здесь всё не то, блин. Чую!