Погребальные костры

Бородин Стас

— Мореный дуб! — захохотал Коржа, указывая пальцем на изможденного наемника, раскорячившегося над выгребной ямой. — От твоих моряков смердеть сильно могуче! Мой чувствительный нос не переносить такой запах!

Глядя на ухмыляющуюся физиономию торговца, я почувствовал, как внутри меня вскипает ярость. Ядовитые пары тут же ударили в голову, и я, теряя над собой контроль, вышел из темноты, поднимая руку.

Я хотел набросить на работорговца удавку из манны, и вздернуть его высоко-высоко над столбами, опутанными

колючей проволокой. Я хотел услышать, как он будет хрипеть, умоляя о пощаде, я хотел увидеть, как надменная улыбка сползает с его самодовольного лица, а его зубы стучат в унисон с цепляющимися за плечи серьгами.

Манна набросилась на меня как дикий зверь! Мне показалось, что у меня даже кровь вскипела, когда раскаленные дымящиеся клыки впились в предплечье, пронзая плоть до самой кости, посылая сквозь тело волны такой жгучей ненависти, что я едва не лишился чувств.

Вот оно что! Оказалось, что манна люто ненавидела магов! Она всеми силами сопротивлялась любой попытке прикоснуться к ней, яростно и безжалостно атакуя.

Очень надо! Я с омерзением стряхнул вцепившуюся в меня невидимую тварь, и, шагнув к работорговцу, положил руку ему на голову.

— Ты что, охренеть!? — Коржа схватился за рукоять висящего на поясе кинжала, но тут же оцепенел, судорожно глотая воздух широко раскрытым ртом.

— Марк! — выдохнул Аш, выглядел он в этот момент каким-то потерянным. — Нельзя же так…

— Можно, — я улыбнулся, чувствуя как мое тело наполняется живой послушной маной, с которой не нужно бороться, и которую не нужно укрощать. — Все в порядке, Аш. Я договорюсь с господином Коржей!

Изо рта таннара вырвалось облачко пара, а на ресницах заблестела изморозь.

— Ты заплатишь нам за наемников, как заплатил за северян, и чтобы к рассвету духу твоего тут не было! — я сжал череп работорговца пальцами, чувствуя, как он леденеет под моей ладонью. — Ты меня понял?

— Понял, господин Малефик! — работорговец пошатнулся и едва не упал.

Я убрал руку, и таннар громко застонал, хватаясь за виски.

— А для меня, — я повернулся к оцепеневшему Ашу. — Отбери два десятка наемников покрупнее. Только не бери гонкорцев, они и в правду слишком прожорливы.

Аш не ответил на мою улыбку.

— Слушаюсь, господин Малефик! — его лицо застыло, превратившись в безжизненную маску. — Как прикажет господин Малефик!

Глава 10

О «Дознавателях» я услышал впервые, когда мне было лет шесть. Как сейчас помню, это было в первые дни осени, когда дожди еще не начались, а листья на деревьях еще не опали, и только-только начали менять свой цвет с зеленого на желтый и багряный.

Мы с отцом и братом ехали верхом по проселочной дороге. Было раннее утро, на листьях поблескивали капли росы, а в тени все еще держалась ночная прохлада.

Обогнав своих спутников, я остановил пони возле огромного замшелого камня-указателя, и одним движением вытащил из чехла новенький охотничий арбалет, подаренный мне накануне мастером Анселем.

Инкрустированное перламутром ложе было гладким и прохладным, а от взводного механизма и стальной дуги пахло смазкой.

— Эй, паренек, не подскажешь, где здесь поворот на Зуи? — увлеченный новой игрушкой я даже не заметил, как рядом со мной остановился вооруженный всадник на рослом гнедом скакуне.

— Да вот же указатель, господин, — я кивнул на черный валун у себя за спиной, с высеченными на нем стрелками и заросшими мхом буквами. — До Зуи отсюда рукой подать. За час доберетесь.

Всадник улыбнулся, разглядывая мой арбалет.

— Изящная вещица, уже успел кого-нибудь подстрелить?

Я с любопытством уставился на бархатную куртку незнакомца, расшитую крошечными алыми цветами, на его высокие лакированные сапоги, с острыми железными носами, и простую саблю в потертых кожаных ножнах.

— Нет пока, меня сегодня первый раз взяли на охоту! — я приложил арбалет к плечу. — Видите, у меня даже стрел нет.

Незнакомец засмеялся.

— Весьма осмотрительно, — он свесился с седла и потрепал меня по голове. — Однажды ты станешь прекрасным стрелком. Я в этом уверен!

Положив арбалет на луку седла, я погладил приклад кончиками пальцев.

— А вы откуда это знаете?

Незнакомец вновь заулыбался.

— Ну, ведь я тоже охотник!

Из-за поворота показались всадники. Их было трое. Двое в длинных запыленных дорожных плащах, а третий в таком же камзоле и сапогах, как и мой новый знакомый.

Пони подо мной встревожено всхрапнул, и попятился, нервно грызя удила.

— Удачи тебе, юный охотник! — всадник махнул на прощанье рукой, и занял свое место во главе процессии.

Я проводил путников взглядом. Серые плащи, забранные под серебряные сетки длинные волосы, и тяжелые палицы, свисающие с седел. Гости издалека. У нас в Лие таких отродясь не видели.

— Постой, Маград, — всадник в дорожном плаще развернул своего скакуна и уставился на меня сверху вниз тяжелым не мигающим взглядом.

Я почувствовал, как по спине побежали мурашки, а волоски на руках встали дыбом. От незнакомца словно повеяло могильным холодом.

— Как тебя зовут, юноша? — голос у путника был тихий и ласковый, но меня не так просто было обмануть. Этот голос походил на шипение змеи, изготовившейся для броска.

— Я Маркус Гримм, из рода Гримм, сын Мария, — ответил я скороговоркой, не решаясь взглянуть в лицо незнакомца. Его правая рука, лежащая на луке седла, была покрыта причудливыми геометрическими татуировками, а на левой руке не хватало большого пальца.