Погребальные костры
Шрифт:
— Вот оно что, — путник поклонился. — Ты, видимо, младший сын леди Эры?
— Да, это моя мама, — ответил я, цепляясь за арбалет, как за спасительную соломинку.
Всадник коротко кивнул, развернул своего скакуна и, не проронив больше ни слова, вернулся на дорогу.
— Что они от тебя хотели? — мой брат Эран выглядел встревоженным. Привстав в стременах, он не отрываясь глядел на спины удаляющихся всадников в белых плащах.
Отец положил тяжелую стрелу на ложе арбалета.
— Они приехали за мастером Ансгаром, — его лицо
— Я могу вернуться в Зуи через лес! — Эран дернул за поводья, разворачивая своего скакуна на месте. — Я еще успею предупредить старика!
Отец только покачал головой.
— Не лезь не в свое дело, парень. Ансгару теперь даже сам Орвад не помощник.
Эран возмущенно засопел.
— Проклятые «Дознаватели»!
Я ударил пятками своего пони, и выехал на середину дороги. О всадниках теперь напоминало лишь медленно оседающее облачко пыли.
— А мне, этот господин в черном, показался очень любезным.
Лицо Эрана побагровело.
— «Господин в черном»?! Этот авалорский убийца из «Алой ветви»?!!
Отец поднял руку, заставляя брата замолчать.
— Ансгар сам нарушил законы чародеев, он знал, что делал. Теперь он понесет за это наказание.
Пришпорив своего вороного, отец двинулся вперед, не обращая внимания на возмущенного раскрасневшегося Эрана.
Охотились мы до самого вечера, и я совсем позабыл о странной встрече. Футляр со стрелами у меня на поясе опустел, зато на луке седла теперь покачивался жирный фазан и старый жилистый заяц с вытаращенными глазами и сточенными зубами. Всю обратную дорогу я представлял, как удивится мама, когда я брошу перед ней на землю свои первые охотничьи трофеи.
— Да этот заяц старше чем я, — смеялся Эран, на луке его седла висел целый ворох белоголовых куропаток.
— Хотел бы я посмотреть, как ты будешь бегать в его возрасте, — снисходительно ухмыльнулся отец.
Я только отмахнулся. Заяц был замечательный! Он неожиданно выскочил из кустов, молнией сиганул мне через голову, и во весь дух помчался наперегонки со стрелой.
Погладив заскорузлую от крови шерстку, я поправил ремень арбалета висящего на спине. День выдался просто замечательный!
Когда мы выехали на дорогу, ведущую к Зуи, на небе уже появились первые звезды.
— Что-то тут не ладно! — Эран беспокойно заерзал в седле. — Не пойму только что…
— Тишина, — ответил отец, снимая свой тяжелый арбалет с плеча.
Деревушка Зуи казалась заброшенной. В домах не горел свет, по улице не прогуливались люди, и даже собаки не лаяли, гоняя наперегонки с деревенской детворой.
Мы проехали мимо темного дома старейшины. Все ставни на окнах были наглухо закрыты, а из-за высокого забора не доносилось даже звука.
— Куда это Вайет запропастился, со всем своим семейством? — Эран показался мне испуганным. — Я же обещал ему фазана…
— Тихо! — приказал отец, натягивая свободной рукой поводья. — Держитесь сзади, да глядите по сторонам!
Мы гуськом спустились вниз по узенькой улочке к самой ярмарочной площади, и на всем пути не встретили ни одной живой души.
Я смотрел на напряженные спины отца и старшего брата, и мне стало как-то не по себе. Положив арбалет на луку седла, я заглянул в пустой футляр для стрел, и тихонько вздохнул. Если придется сражаться, толку от меня будет не много!
Резко запахло какой-то кислятиной. От неприятного запаха даже в горле запершило, а на глаза навернулись слезы.
— Ждите меня здесь! — приказал отец и, ударив своего скакуна пятками, въехал на деревенскую площадь.
Эран громко чихнул, и зажал рот рукой.
— Храни нас Орвад! — по его щекам тоже потекли слезы.
В сгущающемся сумраке я увидел, что очертания площади изменились. Она показалась мне больше, чем была раньше, точно черный сумрачный омут, на берегу которого пляшут дрожащие призрачные огоньки.
— Стой здесь, — зашипел Эран и, пришпорив свою лошадку, выехал на площадь.
— Но ведь отец приказал нам обоим… — начал было я, но брат меня уже не слышал.
В лицо ударил порыв горького горячего ветра, и в темноте что-то с грохотом обрушилось. Мой пони встревожено заржал, и попятился, настороженно прядая ушами.
— Вперед, Эфраэль! — дрожащей рукой я дернул за поводья. — Здесь нам нечего бояться!
Маленькие копытца звонко зацокали по булыжной мостовой. Кислый запах усилился, и Эфраэль громко фыркнул, тряся головой и нервно грызя удила.
— Здесь нам нечего бояться! — повторил я, подбадривая сам себя.
Впереди замаячили силуэты всадников. Отец и брат.
— Я же приказал вам ждать меня на улице! — послышался сердитый голос.
Щелкнуло огниво, посыпались искры, и высоко над нашими головами вспыхнула круглая световая сфера. Темнота трусливо отпрянула в черные переулки, и теплый желтый свет в одно мгновение затопил площадь.
— Будь я проклят! — выдохнул Эран.
Здания, окружающие нас со всех сторон, от самых крыш и до мостовой были сплошь покрыты длинными извилистыми полосами жирной копоти. Черепичные крыши были кое-где продавлены, повсюду чернели слепые прямоугольники окон с сорванными ставнями, а на брусчатке, точно россыпи драгоценных камней, поблескивали груды битого стекла.
Мастер Ансгар был приколочен к ярмарочному столбу большим железным гвоздем, пронзившим вздернутые над головой ладони. Кровь тоненькими струйками стекала по худым обнаженным рукам, и капала на лохмотья, оставшиеся от канареечно-желтого колета.
— Пришли бы они за мной через месяц-другой, — мастер Ансгар захрипел и закатил глаза. — Я бы им показал, почем фунт лиха! — Распухшие разбитые губы колдуна задрожали, обнажая поломанные зубы. — Уж можете мне поверить!
Отец спрыгнул с коня, положил арбалет на землю, и кончиками пальцев раздвинул спутанные волосы, свисающие колдуну на лоб.