Похищая жизни
Шрифт:
Еще минут десять ушло на прощание с Ларсонами, выслушивание пожеланий доброго пути и ожидание экипажа, заблаговременно вызванного из деревни предусмотрительным слугой.
Милая женщина заговорщицки поглядывала то на меня, то на Девина, надеясь выведать, что же между нами произошло. А ведь сказать, не поверит, что мне и самой хотелось бы знать. Но как говорится, финита ля комедия.
Ливший всю ночь дождь, кажется, поимел совесть и приутих, оставив в качестве остаточного явления мелкую морось и переполненные лужи, потому что земля, напившись
Так как открывать рот его сиятельство не собирался, а у меня не было никакого желания ему в этом способствовать, решила не терять времени даром и подремать, тем более, ночью по известным причинам мне этого сделать не удалось. Но стоило коляске подскочить на очередном ухабе, и сон, в котором Уистлер был таким паинькой, а не строптивым необузданным жеребцом, оборвался на самом волнующем моменте. Пару раз, взглянув на Девина из-под опущенных ресниц, поймала на себе его взгляд, долгий, изучающий.
Довольно улыбнулась, а Уистлер, сообразив, что пойман с поличным, снова прикинулся безучастным. Поздно, дорогой! И даже не пытайся убедить меня, что я для тебя лишь роковая ошибка, совершенная по неосторожности. Не пройдет и недели, как будешь молить меня о возможности совершить ее вновь.
Тут же спросила саму себя, а зачем мне все это надо? Я ведь вроде как в недалеком будущем собираюсь сделать из Девина козла отпущения, подставив его перед Советом. И тем не менее отпустить его не было сил. Приходилось признать, меня, словно магнитом, тянуло к нему, а как говаривал один известный писатель: «Единственный способ избавиться от искушения - это поддаться ему». Святая истина!
Дочь Абигейл жила в центре города, в старинном особняке, окна которого с одной стороны выходили на Трианскую площадь, с другой - на Севентин-стрит, большую улицу, с утра до вечера наводненную экипажами и толпами прохожих, глазеющих на витрины дорогих магазинов. Какое беспокойное место! Не удивительно, что Венда не выносит столицу. Теперь я ее понимаю. Я бы, скорее всего, тоже стремилась сбежать от шума и суеты мегаполиса на лоно природы.
– Миссис Илис вас сейчас примет, - присев в реверансе, доложила молоденькая курносая служанка и проводила нас в уютный салон.
В камине потрескивал огонь, на кресле, свернувшись клубочком, урчал рыжий кот, настенные часы размеренно тикали, создавая атмосферу покоя.
– Девин! Вот так сюрприз!
– Ослепительно улыбаясь, в комнату влетела миниатюрная разрумяненная шатенка и бросилась Уистлеру на шею.
– Надеюсь, приятный?
– весело откликнулся напарник.
– Еще какой!
– Венда с нескрываемым обожанием смотрела на его сиятельство, будто ни много ни мало сам Господь Бог осчастливил ее своим присутствием.
Я недовольно скривилась. Что за трогательная встреча двух незабвенных друзей! А может, не только друзей?
Отлипнув от Уистлера, молодая женщина наконец-то заметила мою скромную персону и
– Прошу простить меня за несдержанность, мистер Уистлер, - краснея еще больше, пробормотала она. А потом, наплевав на церемонии, снова расцвела в счастливой улыбке.
– Но я действительно ужасно рада тебя видеть! В последний раз мы встречались, наверное, лет этак пять назад.
– Если не больше, - подхватил мой напарник и снова сжал подругу детства в объятиях.
Затем, представив нас друг другу, принялся расспрашивать Венду о семье, супруге, детях.
Надо же какой внимательный! Так и будет вспоминать всех до седьмого колена?
Мне ничего не оставалось, как наливаться чаем и поглощать один за другим воздушные эклеры, к которым с детства питала слабость и к которым сладкая парочка, поглощенная болтовней, даже не притронулась. Что ж, мне больше достанется! Да и, если уж хозяйкой не соблюдается этикет, то мне сам бог велел наплевать на условности и немного расслабиться: вместо одного угощения или максимум двух запросто могу справиться со всеми. Жаль только, не предложили наливочки. По-видимому, в графинчике под стеклом - вишневая.
Отправив в рот очередную кремовую вкусняшку, любопытства ради принялась глазеть на бесчисленные портреты родственников хозяйки, расставленные над камином и на маленьких круглых столиках, накрытых ажурными салфетками. Методично жуя и не теряя бдительности, вполуха вслушиваясь в щебетание Венды, скользнула по семейным изображениям равнодушным взглядом и чуть не подпрыгнула на месте. С глянцевой поверхности небольшой овальной миниатюры на меня смотрела пожилая, приятной наружности женщина, одетая в скромное платье с воротником-стойкой. На белоснежной кружевной манишке отчетливо выделялся серебряный медальон с витиеватой резьбой.
– Миссис Илис, - я вернулась к воркующим голубкам, - это ваша покойная мать, баронесса Абигейл Свон?
Женщина взяла в руки изящную миниатюру:
– Да, это последний мамин портрет. Он ей особенно нравился.
– Можно взглянуть?
– Девин забрал изображение и с сосредоточенным видом принялся его изучать.
Поймав взгляд напарника, победоносно улыбнулась. Кажется, мы на верном пути, ведь в подтверждение нашей теории прибавился еще один факт.
Оттягивать разговор о главной цели нашего визита больше не имело смысла, поэтому Наблюдатель осторожно начал:
– Венда, ты, наверное, слышала о Похитителе жизней?
Так Браза прозвали газетчики и горожане.
– Все только об этом и говорят, - кивнула женщина, нервно теребя атласный манжет.
– Настоящий кошмар! Я боюсь отпускать детей на улицу даже с няней и каждый день с замиранием сердца жду возвращения мужа. По слухам, этот сумасшедший безжалостно расправляется со своими жертвами, и никому неизвестно, по какому принципу он их отбирает.
Я нахмурилась. И без того скверная история начала обрастать опасными домыслами, грозящими посеять в столице панику.