Похищение банкира Фернандеза

Амис Яна

Охранники весело переглянулись, но комментариев по поводу увлечений босса не последовало.

– Как ты вышел на Мигеля? – спросил Пачеко, сверля его взглядом.

– Через колумбийского коллегу. В этом деле я посредник. Мой профиль – международная валюта, госфонды, ценные бумаги, – произнес Конев без запинки запасную легенду.

– А что, на этом можно делать капитал?

– А почему нет? Особенно, если меняется режим или если его изменить на некоторое время.

– Я не большой любитель передергивать рынок. Рискованно.

Это, наверное, имеет некоторый смысл, и, как ты сказал, «на время». Но я не специалист в рыночной игре.

– Риск есть в любом деле, синьор Пачеко. Как говорят, «без риска нету иска», – умело продолжал «деловую» беседу московский сыщик.

Пачеко рассмеялся. Он протянул собеседнику спички. Конев запалил потухшую сигару. Курить он бросил давно, но при необходимости возвращался к запретному плоду, и даже получал от этого некоторое удовольствие.

– Меня удивляет, что Мигель не остановился на более опытном контакте.

Российский сыщик понимающе кивнул.

– В новом столетии новый стиль. Новичкам не обязательно доверять. Их легче и дешевле контролировать.

– И ликвидировать, – добавил Пачеко.

– И ликвидировать, – эхом отозвался Конев. – В конце концов, – добавил он, – успех предприятия зависит от уровня персонала, как, впрочем, и в любом бизнесе.

Собеседники обменялись долгим понимающим взглядом.

– С этим я, пожалуй, соглашусь. Почему гостю еще ничего не предложили? Что ты предпочитаешь? – подводя итог беседе, спросил Пачеко.

– В России водку, во Франции женщин, на Кубе ром, – быстренько сострил Конев в духе всей честной компании.

Пачеко, наконец, громко расхохотался, а за ним и все остальные.

В глубине дома мелькнула маленькая фигурка. Дверь открылась, и на пороге показалась хрупкая женщина с копной блестящих черных волос, доходивших до талии. Ее мускулистые ноги балерины ступали быстро и уверенно. Она умело несла поднос, заставленный напитками. Конев внутренне напрягся, но лицо его оставалось спокойным. Он попытался вычислить, кто была эта женщина и что она здесь делала. Известно ли об этом в Москве, и какого хрена его не предупредили?

– Моя помощница Иоланда, – представил «балерину» Пачеко.

«Мигель упоминал ее в своих записях: Иоланда Санто Доминго», – припомнил Конев и взял с подноса рюмку рома, откровенно заглядывая в ее декольте.

– Надеюсь, ром так же хорош, как и твои… глаза?

Их взгляды встретились.

– Попробуй, тогда узнаешь, – парировала она.

– Осторожно, у этой женщины острый язык, – предупредил Пачеко.

– И, судя по всему, умелый, – подлил масла в огонь Конев.

Пачеко на секунду задумался, а потом вновь расхохотался.

– Мне нравится этот парень, у него отличное чувство юмора. Прогуляемся по саду, – поднял он всех жестом.

Начинало смеркаться, и Коневу нужно

было принять решение: завершить визит при помощи зажигалки – взрывного отравляющего устройства, или продолжать игру, в которую, как он подозревал, не верил никто из присутствующих. Русского сыщика окружили плотным кольцом. Мочилы подтянули рычащих псов с оскаленными клыками, и вся процессия направилась к высоким пальмам в глубине сада.

Конев пощупал языком накладное нёбо, за которым хранилась плоская капсула смертельного яда. Солнце, наконец, провалилось за горизонт, и на вмиг потемневшее небо со сверкающими, как алмазы, звездами выкатилась огромная желтая луна. Совсем рядом шумел океан, от воды тянуло острой свежестью.

Из двух зол он выбрал меньшее.

Глава 5

– Я же говорил этим придуркам! Почему меня никто не слушает? – орал на кого-то Вулканов с покрасневшим лицом.

Он швырнул трубку телефона и, открыв нижний ящик, вытащил «малютку» водки. Хлебнув зелья, он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. Голубая жилка на его лбу вздулась и пульсировала, как сумасшедшая. Он потер виски и тяжело вздохнул. Прошла неделя, как Конева запустили на Кубу, и от него не было ни слуху, ни духу: на контакт не выходил, данные в сети висели без изменения, телефон омертвел.

Вулканов надеялся на интеллект и профессионализм своего напарника, однако неделя без связи заставляла задуматься. У Вулканова выступила холодная испарина при мысли о том, что может произойти с Коневым, если он будет раскрыт. Жора был его человеком: гениальным сыщиком, талантливым лингвистом, ужасным бабником и разгильдяем. Вулканов любил его, как брата, которого у него никогда не было, и терять Конева ему страшно не хотелось.

В дверь постучали, на пороге возникла Люба. Ее беременность уже ни для кого не была секретом. До Любы постепенно доходило, чем было вызвано Валино хладнокровие: просто он был ошарашен ее беременностью и никак, ну никак не мог представить себя отцом. Началась война нервов. Кто первый сдастся? Любу трудно было сломить, а его невозможно.

Она села напротив, как обычно, красиво причесанная, в неброской темной юбке и голубом свободном свитере. Она достала сигарету. Вулканов протянул зажигалку, но вдруг передумал и убрал в карман. Она вопросительно подняла брови.

– Не курим больше, – угрюмо сообщил хозяин, быстро оглядывая ее фигуру.

– Это с каких пор?

– Любовь Ивановна, переходите к делу.

– Я тут подумала, – пряча неожиданную радость, продолжала Логинова, – Конев у нас, вроде, «женатым» запустился. Кто там у него в женах-то?

– А что? – нахмурился Вулканов.

– А чего бы нам «жену» не отправить, поехала бы к мужу… в романтический отпуск…

– А за ней команду… Идея неплохая, я уже об этом думал, кстати, есть кандидатка.