Похищение лунного камня
Шрифт:
– А сколько их здесь?
– сглотнув слюну, спросил Петич.
– Много, - ответил ученый.
– Десятки. Поэтому не будем задерживаться, ладно?
И он сменил картинку. Следующие два метеорита были совсем неинтересными. Просто камни. Потом были несколько, задержавшие общее внимание своими смешными названиями: "Слон", "Тюбетейка"...
– А вот этот у нас особенный, - остановил картинки ученый. Сотрудники нашего института предлагали установить его на могиле Высоцкого. Но родственники поэта почему-то не согласились. Установили обыкновенный, довольно безвкусный памятник. А жаль.
Ребята, затаив дыхание, смотрели на обгоревший камень, прилетевший из неведомых глубин космоса. Как он, наверное, ярко светился, стремясь к Земле! Если бы увидел такое зрелище Высоцкий, то обязательно написал бы об этом песню. Да если и не увидел бы, тоже написал. Если бы был жив...
А экскурсия продолжалась. "Якубович" рассказывал, в каком месте был найден тот или иной камень, кем найден. Один малюсенький метеоритик даже пробил крышу автомобиля. Хорошо, что это случилось ночью, когда машина стояла на стоянке.
– Ну, вот и все.
– Ученый в последний раз щелкнул клавишей и оглянулся на зрителей.
– Как экскурсия?
Ребята зачарованно молчали. А Ганнибал, оказывается, все это время держал в руках фотографию со своим метеоритом. И разглядывал его. Словно сравнивал по красоте с братьями по космосу...
– Глоточек кофе, а, Ганнибал?
– обратился к нему ученый.
– За труды.
– Конечно, - встрепенулся художник.
– Там, наверное, и чайник весь выкипел.
Все ушли на кухню, а Ларик продолжал смотреть в экран. Хорошо, что ученый не выключил компьютер. Ларик протянул руку и нажал на клавишу. Картинка сменилась, и на экране появился метеорит Ганнибала. Наверное, его изображение было сканировано с фотографии. Ларик присмотрелся - точно, фотография, перенесенная в компьютер. Но его внимание привлекло не изображение метеорита, а несколько строчек латинских букв внизу экрана. Было в них что-то знакомое, хотя непохоже было, чтобы надпись была сделана на каком-нибудь известном Ларику языке...
Быстро оглянувшись, он взял листок бумаги, ручку и стал торопливо переписывать буквы. Ларик даже не понимал, зачем. Просто какое-то чутье подсказало ему эти машинальные действия. К тому же Ларик любил всяческие шифры, поэтому в любых малопонятных надписях ему мерещился зашифрованный текст.
Все, готово! Ларик сунул бумажку в карман, вернул на экран первоначальную картинку и присоединился к компании, сидящей на кухне.
А там вовсю разгорелся спор между ученым и Ганнибалом Абрамовичем. Вилька с Петичем только головами вертели, потихоньку уничтожая свои порции "Птичьего молока".
– Леня, я ещё раз повторяю свою просьбу, - раздраженно говорил художник, - и пожалуйста, не вмешивайся в это дело, в конце концов!
– Как это не вмешивайся? Что я, посторонний?
– возмущался ученый.
– Да, посторонний! Я вынужден так сказать!
– кипятился художник.
– Я не люблю все эти милицейские дела! Следствия, свидетели, допросы...
– Какие допросы, Ганнибал?
– успокаивал друга "Якубович".
– Вопросы, а не допросы. Спросят кое-что, извинятся за беспокойство и уйдут. Но нельзя же тебе самому заниматься поисками. Для чего-то ведь существует милиция! Вот пусть и занимаются своим делом - расспросят соседей, может, те видели кого-нибудь подозрительного... И я готов ответить на любые вопросы, и Николай, наверное, не откажется. Куда он денется...
– Что ты имеешь в виду?
– уставился на ученого Ганнибал Абрамович.
– У меня такое впечатление, что он стал себя странно вести, прищурился "Якубович".
– В прошлый раз не смог ответить на мои самые элементарные вопросы: приходил он сюда, не приходил... Растерялся, запутался. И сегодня побоялся прийти. Как хочешь, Ганнибал, а поведение Николая мне не нравится!
– И ты хочешь, чтобы твоего лучшего друга допросила милиция?
– глухо спросил Ганнибал.
– Да? А зачем же ты дружил с ним все эти годы, если подозреваешь в таких гнусных вещах? Извини, Леня, но я прошу тебя уйти.
Художник закашлялся и вышел из кухни. Наверное, очень тажело ему дались последние слова.
Отключая ноутбук, "Якубович" приговаривал:
– Я не обижаюсь, Ганя, потому что понимаю твое состояние. Только подумай, пожалуйста, о том, что настоящим друзьям нечего бояться, не так ли? Настоящие друзья не только в милицию готовы бежать, но и к черту лысому - лишь бы помочь. И, кстати, не волнуйся: тебя следователь не будет терзать лишними расспросами. Я попросил его, учитывая твое состояние, обойтись пока без этого. Пока он просто свидетелей порасспрашивает. Не могли же люди не видеть, кто выходил из твоего подъезда в момент пропажи камня.
– Я не просил тебя вызывать милицию!
– закричал художник.
Хлопнула дверь. Ученый ушел. В квартире повисла тягостная тишина.
– Пошли, - шепнула Вилька.
– Пусть один пока побудет.
Петич скорчил недоуменную гримасу:
– А чего Ганнибал опять обиделся? Тогда на меня, сейчас на ученого. Правильно тот все делает! И правильно подозревает священника.
– По-моему, он ошибается, - вдруг отчетливо, хотя и негромко, произнес Ларик.
– И ошибается очень старательно.
Эти тихие слова до того поразили Вильку и Петича, что они от неожиданности чуть не подавились мягким тортом "Птичье молоко".
Глава III
ПОЕЗД УШЕЛ
Быстренько поблагодарив художника и попрощавшись, ребята выкатились из квартиры. Петич спешил, подталкивал Ларика. Ганнибал Абрамович лишь слабо кивнул им на прощание. Он остался сидеть в кресле, глядя перед собой в одну точку.
– Ты что темнишь, Ларион?
– набросился на Ларика Петич, как только за ними захлопнулась дверь.
– Сейчас не до шуток, понял? Видел, как он переживает? Если чего вычислил, выкладывай!
– Да не торопи ты его!
– прикрикнула Вилька.
– Что он, компьютер, что ли? Включил, нажал клавишу и получил ответ? Не спеши, Ларик, соображай спокойненько, никто тебе не помешает.
Она сказала это таким тоном, будто обращалась к котенку. Казалось, сейчас она погладит Ларика.
– Да ничего я не вычислил, - вздохнул он.
– Пока ещё не вычислил. Но кажется, что-то наклевывается...
– А мы что, дураки?
– обиженным голосом произнес Петич, заходя в лифт.
– Поделился бы своим клевом - вдруг и мы чего сообразим.