Похищение свободы
Шрифт:
— В Хартии ООН записано, — произнес американец, — что споры на местах, если таковые возникают, должны решать по возможности региональные органы. Как вам известно, мистер Арриола, для решения своих проблем западный мир располагает межамериканской комиссией. Я бы вам порекомендовал обратиться за помощью к ней. Она вышлет в район военных действий своих наблюдателей…
— Я в последний раз спрашиваю: вы намерены собрать завтра Совет Безопасности по нашему требованию или нет?
— Если я не ошибаюсь, завтра воскресенье, а по воскресным дням мы не заседаем.
— А
Лодж тоже встал, считая, что продолжать спор не имеет смысла. Так можно просидеть до утра. Правда, из кабинета гватемальца не выбросишь. Такое было позволительно лет двадцать — двадцать пять назад, когда американский военно-морской флот хозяйничал во всех банановых республиках, будь то Гондурас, Никарагуа или Гватемала. Как бы то ни было, а уик-энд испорчен.
— Хорошо, будь по-вашему, — согласился Лодж. — Я попытаюсь обзвонить человек десять и попрошу этих господ явиться завтра на заседание.
Говоря все это, Лодж понимал, что первый раунд он проиграл, но проиграл с таким расчетом, чтобы выиграть следующий. Пришло время помочь Гватемале создать новое правительство. Арбенс одержал победу на выборах и пришел к власти в соответствии с конституцией страны, но в последнее время доставлял слишком много огорчений. С такими, как он, к согласию не придешь, а Гватемала становится просто неуправляемой.
Он, Лодж, дипломат, и интересы американских монополий, в том числе «Юнайтед фрут компани», его мало волнуют. Однако работа его существенно осложнялась, если какое-либо государство, пусть даже карликовое, выпадало из цепи проамерикански настроенных государств, подавая тем самым дурной пример другим. А началось все в 1951 году, когда Гватемала (вернее, ее представитель) неожиданно для всех проголосовала в Генеральной Ассамблее за прием красного Китая в члены ООН. В прошлом году она вместе с Мексикой высказалась за приглашение Индии на конференцию по корейскому вопросу… Прав президент Гальвес, убеждавший, и наконец-то убедивший, Лоджа, что так дальше продолжаться не может.
20 июня 1954 года, в воскресенье, во Дворце наций на свое чрезвычайное заседание собрался Совет Безопасности, куда входили постоянные представители от Советского Союза, Великобритании и Франции, а также временные представители от Бразилии, Колумбии, Турции, Тайваня, Дании, Новой Зеландии и Ливана. Под председательством делегата США они должны были обсудить жалобу Гватемалы и проверить, действительно ли страна стала жертвой агрессии.
Примерно в то же время бандиты Армаса вышли к железнодорожной линии и обстреляли несколько составов, правда, не остановив ни одного. Подрывать железнодорожное полотно они не решились, так как сама дорога являлась собственностью американской компании, тесно связанной с «Юнайтед фрут компани». Иногда агрессорам отвечали огнем из вагонов, и тогда они быстро прятались в укрытии.
Натолкнувшись на сопротивление регулярной воинской части, мятежники, не вступая в бои, отошли. По пути они ограбили два селения, сожгли несколько домов, расстреляли нескольких профсоюзных активистов с местного сахарного завода. На исходные позиции они вернулись, недосчитавшись шести человек. Как выяснилось позднее, все шестеро были обнаружены в лесу группой молодых патриотов и на месте расстреляны.
Подобные стычки происходили по всему северному сектору. «Освободительная армия» действовала бандитскими методами: она уклонялась от соприкосновения с вооруженными подразделениями и расправлялась с безоружным мирным населением.
Один из отрядов мятежников численностью до батальона продвигался в направлении Бананеры с целью захватить Пуэрто-Барриос, но не справился с задачей, будучи обстрелян из легких пулеметов и гранатометов. Позднее, продвигаясь по берегу Мотагуа, он отошел к отрогам, отделявшим Гондурас от Гватемалы.
Подразделения и части, действовавшие на среднем участке под началом немецкого полковника по фамилии Хайтман, бывшего нациста, а в настоящее время военного советника, тоже не добились успеха. Полковник полагал, что сумеет запутать противника, продвигаясь по направлению к железнодорожному узлу Сакапа, и нанесет дерзкий удар на фланге, однако это ему не удалось.
Приблизившись к Гуалану и Сакапе, мятежники вынуждены были залечь и окопаться. Одному из командиров, попытавшемуся произвести обходный маневр, пуля пробила шляпу, и он тотчас приказал своим людям отойти под прикрытием автоматного огня. Заметив это, начали отходить и соседние колонны. Они сосредоточились в районе высоты с отметкой 737, которой овладели, не встретив никакого сопротивления, еще двое суток назад. Солдаты сразу разлеглись в тени вечнозеленых деревьев, чтобы насладиться неожиданным отдыхом.
Никоим образом не интересуясь моральным состоянием вверенных ему войск, немецкий полковник плотно пообедал, сложил в несколько раз штабную карту и, опустив над собой сетку, спасавшую от нашествия москитов, удобно устроился в гамаке, где и опустошил бутылку рома, мысленно посылая ко всем чертям свою банду: «Трусливые душонки! Хотя что в этом удивительного? Паршивый материал… Низшая раса… С кем они тут только не перемешались — белые, индейцы, негры! Солдатской выдержки у них нет и никогда не было… С такой швалью самым лучшим офицерам войны не выиграть… Ну и пошли они ко всем чертям!..»
Полковник задремал — ром и жара сделали свое дело. Он, конечно, понимал, что положение довольно серьезное. В какой-то мере оно напоминало ему ситуацию, сложившуюся в Германии в апреле 1945 года. Они контролировали совсем крохотный кусочек территории, когда неожиданно поняли, что нет у Гитлера чудо-оружия, на которое они так надеялись. Вот и теперь ему вдруг стало ясно, что добиться резкого поворота событий можно только с помощью искусных политических маневров. Иначе коммунистов не одолеть. Уж если война, как принято говорить, есть продолжение политики иными средствами, то она должна стать прежде всего делом политиков, которым и предстоит вытаскивать из дерьма застрявшую там военную повозку.