Похищенная Любовь. Продолжение. Книга 2
Шрифт:
– Ты думаешь я такой плохой. –Но я Тамара докажу обратное.
Валентин прижался губами к шее, застыл.
– Я слишком далеко зашёл … –Прости.
Я вскинула голову, реагируя, слабым движением, не веря. Это означает, что он раскаяние испытывает? Я ненавижу и его, и его раскаяние. Верни меня обратно. Мне так захотелось это сказать. По-детски. Верни меня к моему Серёже… Я не люблю тебя, не люблю…
– Теперь все позади. –Ты остынешь, забудешь…
Ладонь по-хозяйски скользит по позвоночнику,
Я не желала это понимать. Он не желал отпускать. Но почему? Я ведь обычный человек, а люди вокруг становятся, одержимы. Хочется плакать…
–Думаешь, ты любишь другого? –Глупая, глупая Тома. –Мы с тобой это уже проходили, потом мне же и спасибо скажешь.
Голос прервался и Даневич прерывисто вздохнул, отодвигаясь, беря меня за плечи, почти встряхивая.
– Признайся, разве тебя не мучает вопрос: что будет потом, когда он узнает, что ты вышла за другого замуж?
Я непроизвольно отпрянула от него. И он отпустил.
– Ты думаешь, что знаешь его. –Уверена в его любви! –А на самом деле лишь надеешься, что он будет добрее к тебе чем к другим… –Но ты еще ни разу не испытывала его ненависть.
–Тебе ведь это только на руку, – пробормотала я тихо, но Валентин этого уже не слышал, склоняясь и сгребая бумаги.
О благородстве мужчин можно много рассуждать, но в жизни всё гораздо проще и хуже.
–Тебе нужно освежиться, принять душ и одеть что-то приличное. –НАША квартира в твоём распоряжении. –Скоро вернусь.
А мне захотелось закричать, рвануться прочь, но я осталась стоять, понимая, назад дороги нет.
Книга2.Часть 3. Мужчины любят побеждать.
«Какой беде из века в век обречены,
Какой нужде мы платим дань, прощаясь с милыми?
И для чего нам эта явь такие дарит сны,
Что дивный свет над песнями унылыми?»
Мне… надо привыкнуть…к мысли…НЕОБХОДИМО. Иначе я сойду с ума.
Вы когда-то пытались измерить собственное счастье? Я да. Длительность моего счастья составляла ровно два месяца и шесть дней. Потом в самые тяжёлые моменты я буду вспоминать этот короткий период своего личностного блаженства. Нашу с Сергеем внутреннюю гармонию. Дни, проведённые в уютной квартире на окраине города. После всего мне останется только память о наших ночах и днях, встречах, разлуках и расставаниях.
Мне гораздо лучше…
А теперь начинается новая жизнь. Я смотрю в отражение зеркала. Какая тонкая ирония, Даневич заставил меня надеть то платье, которое покупал еще, когда мы были вместе. Подчёркивая, что хранил его все это время, не сомневаясь в моем возвращении. Я невеста, будучи формально
–Тамарочка, ты прекрасна. – Несмотря на улыбку, в ее тоне были слышны слезы.
Она растрогана. Вероятно, видеть свою дочь в такой шикарной обстановке любой матери приятно. Еще бы, на мне дизайнерское платье, белоснежная фата покрывает облаком волосы, собранные в замысловатую причёску. Ее мне сооружали не менее двух часов. На шее колье из белого золота и в тон ему массивные серьги с янтарём. Как утверждал Даневич, даря их – они будут в тон твоих глаз.
А я представляла в ту секунду картину Пукирева «Неравный брак». Будучи еще в колледже нам, студентам, преподаватель истории искусств читал по ней лекцию. Ходили слухи о том, что художник изобразил на картине собственную драму – якобы его любимую девушку насильно выдали замуж за богатого. Самое интересное началось после того, как картину представили на Московской выставке: говорят, престарелые женихи, увидев ее, один за другим стали отказываться от женитьбы на молодых невестах. Тогдашние газеты писали: магическое воздействие картины на женихов в летах: теряют сознание, а то и вовсе отказываются от намерений жениться…
Вот бы проверить эти слухи и показать ее Валентину. Я широко улыбнулась, мои мысли были сейчас сумасшедшими, и я сама была на грани сумасшествия.
–Мам у тебя нет никакого успокоительного? –Очень волнуюсь.
А на самом деле переживаю что сойду с ума от этого фарса. Этой лжи, выставленной на показ для важных гостей. Общество потребителей, владельцев жизни должно узреть победу Даневича, его триумф. Шикарная свадьба, молодая невеста, в драгоценностях и платье по последней моде. Празднование планируется роскошным и будет длиться два дня. Сначала в ресторане гуляние, а потом закрытая вечеринка для своих, на территории отеля. После, мы вылетаем в Париж в свадебное путешествие, на целых пять дней.
Мама протягивает заранее заготовленные таблетки.
– Конечно ты волнуешься такое событие.
Ее слова вызывают улыбку. «Волнуюсь» это не то слово, которым стоит описывать мое состояние. Делаю глоток и запиваю белую капсулу успокоительного.
– Я тоже волнуюсь, такая свадьба, такие люди, – она хлопотала возле белоснежной юбки.
– Обычные люди, просто большая гулянка с поводом.
В этой ситуации я даже пыталась шутить.
Мама выглядела не самым лучшим образом. Нет, одета красиво, элегантно. Кофейный костюм, светлая блуза, в тон им туфли. Эти вещи мой ей подарок. Я заметила, что мама была нетрезва. Совсем чу чуть, но я научилась определять ее состояние по малейшему признаку. Не собиралась ее корить за это, не сейчас. Кто-то пьёт, а кто-то как я, предаёт любовь, клятвы данные однажды
… Тома, не уходи, не отворачивайся от меня. –Я не выживу без тебя…
… Не уйду, Сережа. Я люблю тебя…