Похищенная любовь
Шрифт:
Мужчина облокотился одной рукой о капот чьего-то автомобиля. Он тяжело дышал, потому что до этого бежал по лестнице. Гнев накатывал на него новой волной. Тома пропала в течении тридцати минут. Гребанных полчаса. Ровно столько он разговаривал с поставщиком. Сначала ему пришла в голову мысль, что она злится и ушла. Но потом понял, что такое поведение не присуще Томе. Девушка никогда не делала спонтанных поступков, ни разу не пыталась играть не его чувствах. Или вообще играть. И когда его люди дважды прочесали зал, где проходил прием, холодное понимание накрыло его.
Как пощечина, за пару дней до свадьбы, сделать из него посмешище. Появилось острое желание убить его. Мальчишке конец. Раздавит как крысу, и никто ему не помешает.
Позже они отсмотрели камеры. Так как и Даневич предполагал, ее схватили у бара. Судя по тому, что Седой нес на себе девушку, она находилась в обморочном состоянии. Действовал парень не сам, бритоголовый прикрывал его в зале, а третий ждал за рулем внедорожника. Последнее видео было снято на подземной стоянке. Номера машины не удалось пробить, значит они были фальшивыми.
Он обратился к охраннику
— У тебя ровно сорок минут, чтобы выяснить все про машину и этих троих. — голос Валентина сейчас сочился горечью и ядом.
Мужчина кивнул и удалился.
А сам Даневич, минут десять сидел в полном шоке, тупо уставившись на монитор. Пытаясь осмыслить случившееся, не понимая, как такое могло произойти сейчас. Он чувствовал, что испытывает неописуемый прилив ярости. Если бы он встретил сейчас этого мальчишку он выстрелил ему в лоб, не колеблясь. Тамара принадлежала ему, это его женщина, а значит его собственность. Он заявил об этом в уважаемом обществе, приведя девчонку туда. Поставив ее рядом с собой на равных в качестве будущей жены.
Но и это было не самым болезненным ударом. Еще раньше, проанализировать их союз и свое отношение к Тамаре, он понял нехитрую истину.
При любых обстоятельства, он не готов выкинуть девушку, просто отодвинуть, заменить другой. Он видел ее безразличие, ее холодность по отношению к будущему мужу. И каждый раз Даневич с решительностью пытался завоевать ее интерес. И проигрывал эту битву. Это заводило. Валентин распалялся — она холодела и тем распаляла еще больше. Первая женщина, с которой было не просто, и именно она подарила ощущение жизни и остроту восприятия. Его чувства становились все более глубоким и пронизывающим, одуряющими. Ловелас, который впервые влюбился. Что может быть смешнее.
Его страсть привязывала его, а не ее. Она доводила его до безрассудства. Безумство, когда отодвигается важная встреча, ради того, чтобы удостовериться в своей власти над ней. Удовлетворить свое желание просто увидеть, ощутить тепло кожи под пальцами, насладиться ее видом. Глазами, губами, мягкими прядями волос. А ведь женщины его круга, умеющие обольщать, знающие толк в чувственных удовольствиях не редкость. Каждая за пару минут способна довести до экстаза… Но не Даневича, знающего что скрывают томные взгляды и сексуальные манеры. За мастерством — скрывается пустота, искусственность. Такие женщины дадут минимум, возьмут максимум.
Тома другая. Она неискушенная и от того искренняя,
Лицо перекосилось от злости, пальцы в кулаки сжались, до сегодняшнего дня все шло как надо. Еще пара дней и она стала законной женой. В конце концов он это заслужил, как и ее благодарность (пусть не любовь) по отношению к себе.
Он надеялся, что ее скоро найдут. Был уверен в этом. Пацан же ничего из себя не представляет, без папиной крыши.
Спустя сутки стало понятно, что его надежды не оправдались. Ее не нашли, не смотря на все усилия, ухищрения и зацепки. И Седой тоже не попадался. Его отец, молчал.
Валентин места себе найти не мог. Крутило от бессилия, обиды, непонимания, и даже страха за Тому. А может он боялся не за нее, а того что она не захочет к нему вернутся. Осталась одна надежда — Ветров.
***
Я проснулась в чужой квартире, но дискомфорта не было. Я выспалась, чувствовала себя отдохнувшей. Почувствовала зверский аппетит, словно не ела три дня. Без никаких внутренних терзаний я выбрала в шкафу спортивную кофту седого. Одела ее вместо халата, и пошла на кухню. Первым делом вымыла вчерашнюю посуду, которую мы оставили на столе. Потом соорудила бутерброд и заварила чай. Когда эти нехитрые действия были закончены, я села у окна и сжала горячую чашку руками. Мне нужно было подумать.
Я не могла разобраться в собственных чувствах, но одно знала наверняка — я не хочу замуж, не хочу свадьбы, которая назначена через три. Наши отношения с Седым под большим знаком вопроса, но его я любила. Да. Теперь я могла себе признаться, что это Любовь. Не романтичная, не трепетная, как в школьных романах. Она темная, глубокая и очень сильная. Иногда бог, а может быть какая — то другая высшая сила решает всё за нас. Может Седой заразил меня своими чувствами, своей болезнью, но я не могла сопротивляться этой внутренней потребности БЫТЬ, ЧУВСТВОВАТЬ, ЖИТЬ. Я не уверенна, что хочу остаться с ним. Но мне было некуда пойти, в очередной раз… К Даневичу возвращаться означает добровольно запереть себя в браке с нелюбимым. Остаться с Седым… В моем понимании остаться невозможно.
Я закрыла лицо руками. И вдруг решение пришло спонтанно. Я должна поговорить с Валентином. Расставить все точки. Сказать, как есть и прекратить эту вражду. Что не люблю его, не могу выйти замуж за чужого человека. Я не хочу обижать. Принижать, но это голая правда. А Сергею объясню, что нет нужды меня скрывать, похищать. Они не должны больше воевать друг с другом. И если Седой испытывает то, о чем говорил этой ночью, он позволит мне это. Такой поступок будет доказательством его чувств. На душе от этих мыслей стало легче, словно кирпич свалился. Резко накатило облегчение: острое звенящее чувство. Я хочу прекратить все то, что происходило с моей жизнью последние годы.