Похищенная любовь
Шрифт:
Он переоделся, рисуя в воображении, как она придет в его квартиру, как он угостит ее терпким вином… «Кстати, нужно пополнить запасы бара и всегда иметь в холодильнике изысканные закуски. Кроме того, не мешает сделать генеральную уборку…»
Телефон прервал неторопливый бег его мыслей.
– Слушаю, – машинально проговорил Юрий в трубку, и от его беспечности не осталось и следа.
– Юрочка, это Александра Федоровна! – голос ее срывался.
«Боже мой, – подумал Орлов. – Я же должен был предположить, что она не сегодня-завтра обязательно позвонит!»
– Что случилось? – спросил он для виду, хотя прекрасно знал что.
– Юрочка, наша Лариса… Ларочка моя… – послышались всхлипывания.
– Что с ней, Александра Федоровна? – его голос был, пожалуй, слишком спокоен.
– Она… какое несчастье, Юра… какое несчастье… – Женщина снова заплакала. Орлов терпеливо ждал. – Юрочка, она погибла!.. – Чарская уже рыдала в полный голос.
– Не может быть! – тихо вымолвил он. – Александра Федоровна, я сейчас приеду!
Глава 4
Раны затягивались быстро. Не зря говорят, что женщины живучи как кошки. Доктор Франсуа предписал Ларисе постельный режим, все его указания выполнялись безукоризненно. Сиделка Кристин молча брала ее руку, втыкала иглу, ставила обезболивающие, приносила соки, минералку, фрукты, намазывала ее ароматными мазями, от которых переставали ныть ушибы и синяки рассасывались почти на глазах. Вот только одного не могла Кристин: ласково, задушевно поговорить, как умеют это делать только пожилые нянечки в провинциальных русских больницах.
Как Ларисе хотелось, чтобы рядом оказался кто-то свой, родной: подружка, Юра, мама… И вдруг ее обдало жаром, а в следующий миг холодная, темная тоска охватила сердце. И мама, и папа, и подруги, и Юра – все они считают, что она погибла! Боже! Она погибла для всего света, для всех, кроме этих странных, подозрительных корсиканцев… Лариса с невыразимой нежностью вспоминала маму. Она наверняка все глаза выплакала о своей любимой дочке. Как бы шепнуть ей, что дочь жива, как бы передать весточку! Во сне бы хоть присниться ей, мечтала Лариса, чтобы у мамы появилась тайная надежда, что дочь жива. Ей же не нравился Шуршин, не доверяло ему материнское сердце… Ох, мама, мамочка, как ты была права! А Орлов? С грустью Лариса думала, простил ли Юра обиду, узнав о ее смерти? Узнает ли она когда-нибудь об этом?
«Да, положению моему не позавидуешь, – размышляла Лариса. – Хотела сбежать из одного плена, а попала в новый». Она вспомнила сон, осмотрела свою роскошную комнату. Золотая клетка. Птичка в золотой клетке. Отсюда ей не выбраться, если хозяева не проявят сострадания. Здравый смысл говорил, что после ее выздоровления у семейства Карно не будет причин задерживать ее на острове, но интуиция подсказывала, что на свободу ее выпускать не собираются. Лариса не понимала, в чем дело. Вендетта, на которую ссылался Рене, не имела к ней никакого отношения. Чего они опасались? Того, что Лариса найдет их кровных врагов и выдаст секретные сведения о вооружении замка? И вообще, чем им может угрожать иностранка?
Лариса каждый день собиралась серьезно поговорить с Рене и заявить, что они не имеют никакого права удерживать ее на острове силой. Но к этому суровому мужчине невозможно было подступиться. Он заходил часто, но говорил мало. Вопросы Ларисы попросту пропускал мимо ушей или сводил все к ее самочувствию, погоде, милым, ни к чему не обязывающим комплиментам. Его похвалы женской красоте Ларисы не отличались утонченностью и изыском, однако он искренно восхищался ею, это она читала в его глазах. Порой он заходил, долго пристально смотрел на нее, будто удивляясь, что она все еще здесь, и также молча исчезал.
Однажды в комнате появился Жан. От него исходило ощущение опасности, отчего Лариса даже зябко поежилась под простыней. Он уставился на нее откровенным похотливым взглядом. Девушка ощутила себя будто бы обнаженной: если он вздумает сдернуть тончайшую ткань, укрывавшую ее, то она очутится целиком в его власти – беспомощная и беззащитная.
– Мадам, вы слишком красивы, чтобы скучать в одиночестве, – промолвил он и мерзко ухмыльнулся. – Надеюсь, вы скоро поправитесь. Я жду с нетерпением того часа, когда вы полностью восстановите свои силы…
Он ушел, но в комнате Ларисы еще долго витало ощущение скрытой угрозы.
Зато с их сестрой, Катрин, Лариса подружилась. Эта девчушка была само очарование и непосредственность. От нее Лариса кое-что узнала об обитателях замка. Например, о том, что братья недолюбливают друг друга и частенько ссорятся. Рене – законный наследник клана, ему перейдет власть и состояние после смерти отца, а Жану это не нравится. Катрин любит обоих братьев, но Рене просто обожает. Он всегда сам выбирает ей подарки и никогда не ошибается. Катрин вся сияла от счастья и гордости, показывая Ларисе подаренные братьями бриллиантовые сережки. Но веселая болтовня Катрин навеяла на нее грустные мысли. Лариса вспомнила, как вернула Юрию его подарок, решив выйти замуж за Вадима. Те серьги, конечно, были поскромнее, но ведь и Орлов – не владелец острова и замка, а обычный служащий банка… Так чей же подарок дороже, задавала себе бесполезный вопрос Лариса, потому что ее запоздалое раскаяние было уже ни к чему. «Я вела себя как последняя дура…
А теперь каждую ночь вздрагиваю в страхе, что в комнату крадется этот похотливый Жан».
Лариса включила небольшой переносной телевизор, который ей поставили в комнату. Не успела выбрать программу, как дверь открылась и на пороге появился Рене.
– Вы прекрасно выглядите! – по традиции вместо приветствия сказал он. – Как себя чувствуете? Что-нибудь беспокоит?
Лариса покачала головой:
– Нет, ничего не болит. Мне кажется, я абсолютно здорова.
– Доктор Франсуа того же мнения.
– Да, его мази просто великолепны.
– Он наш добрый волшебник! – просиял Рене. – Доктору приходилось вытаскивать людей с того света… – Он осекся. Опять боится сказать лишнее, поняла Лариса. Эти непрекращающиеся тайны начинали действовать на нервы.
– Рене, я очень признательна вам за все, что вы сделали. Вы спасли мне жизнь…
– Не нужно меня благодарить, мадам. Все дело в вас… – Он подошел к кровати и сел рядом в кресло. – В вашей необыкновенной красоте.
«Нос прямой, но не длинный, – оценивала его Лариса. – Выражение все той же решительности и твердости. Да, он мужчина с характером, он может быть очень жестким… Возможно, даже жестоким».