Похищенная любовь
Шрифт:
Джек Ритли возвращался домой. Приказ есть приказ, но, честно говоря, он и сам уже не верил, что когда-нибудь увидит Синтию.
Оставалось лишь купить подарки жене и дочери. Надо сказать, что он еще ни разу не посещал местные магазины, и сегодняшний поход не принес ему никакой радости. Он скользил равнодушным взглядом по великолепно оформленным витринам, но обилие красивых и ярких товаров лишь повергало его в смятение. Он не мог даже представить, чего бы хотелось иметь его жене. Ему всегда казалось, что у нее тьма всяких ненужных вещей. Раньше в таких вопросах его всегда спасала Синтия. Она знала, что лучше купить в подарок в Мексике, а что – в Венеции.
«Да, Синтия мне больше не поможет и сама никогда уже не пробежится по магазинам. Никогда не похвастается новой нелепой шляпкой из соломки, ярким шифоновым шарфиком или дешевыми разноцветными бусами венецианского стекла. – Джек предавался сентиментальным воспоминаниям, как вдруг увидел на другой стороне Рене. – Что он здесь делает?» – удивился он. После вчерашнего посещения замка с семьи Карно были сняты все подозрения, даже наблюдение за ними не было установлено. Тем не менее, на собственный страх и риск, Джек решил проследить за корсиканцем. А вдруг это и есть тот самый счастливый случай?
…Рене долго выбирал ожерелье. Он никак не мог остановиться на одном из пяти, которые симпатичная продавщица по очереди примерила на себе. Все они, на взгляд мужчины, были великолепны. Она расспрашивала про цвет глаз, волос и кожи невесты месье, и вскоре на прилавке осталось только два: из изумрудов и из рубинов.
– Рубины – это беспроигрышно, – улыбнулась она. – Но я бы рискнула предположить, что вашей невесте больше понравятся изумруды.
Взяв в руки ожерелье, Рене бросил взгляд на торговый зал – проверяя, нет ли подозрительных типов за спиной.
«Проклятье! Джек Ритли! Значит, ты идешь за мной по следу, – покачал головой младший Карно. – А ведь ты убийца, Джек, так как сейчас ты подписал своей Синтии смертный приговор».
Он купил оба ожерелья. «Одно предложу на выбор Ларисе, – решил Рене, – а другое подарю Катрин». Столь же тщательно выбирая кольца, он даже не пытался смотреть, следит ли за ним полицейский. Пусть думает, что Рене ни о чем не подозревает.
Они отплыли под вечер и прибыла на остров уже поздно ночью. По пути Рене опрашивал наблюдателей. Ничего интересного.
«Мне повезло, что я обнаружил Джека, – подумал Рене. – Хотя с его стороны было большой неосторожностью самому влезать в это дело».
Рано утром братья Карно докладывали отцу о поездке.
– Значит, судьба Карлайн решена, – сухо заметил Филипп Карно.
– Одной шлюхой меньше, – ухмыльнулся Жан.
– А мне ее жаль, – неожиданно признался Карно-старший. – Она не заслужила такой печальной участи. Она так молода и прекрасна.
– Вы становитесь сентиментальным, отец, – зло бросил Жан. – Дело все равно будет сделано.
– Да, но мы же люди, а не звери… Кстати, посмотрите на это, – он достал записку и отдал Рене.
Тот прочитал и передал Жану, который тут же воскликнул:
– Ну вот, я же говорил! – в голосе слышалось нескрываемое торжество. – Она продаст нас в любую минуту.
– Русская считает, что это твоих рук дело, – с легкой улыбкой заметил Филипп.
– Что?! – у Жана удивленно вытянулось лицо. – Да как она посмела, эта дрянь!
– Заткни свою пасть, – процедил Рене.
– Успокойтесь. По словам русской, у нее в замке есть опасные враги. Это ты, Жан, и Мари. Она подозревает, что таким образом ты хотел свести с ней счеты.
– Боже, отец, кому вы верите? Все это чушь.
– Почему же? Мари не знала о Синтии.
– Какого черта мне понадобилось писать дурацкие записки?! – Жан растерянно переводил взгляд с Рене на отца и обратно.
– Я тебя хочу об этом спросить! – угрожающим тоном проговорил Рене.
– Я этого не делал! – взорвался Жан. – Плевать я хотел на вашу русскую. Да, она мне противна, но не буду я из-за этой дряни писать доносы!
– Тогда кто же это сделал?
. – А кто выкачал воздух из баллонов Ларисы? – усмехнулся Жан.
– Интересно, кто? – спросил Рене.
– Мари, конечно! Нет ничего страшнее ревнивой женщины.
– Она не знает о Карлайн.
– Вы уверены? И у стен есть уши. А в тот раз, когда мы говорили об американке на причале, Мари была недалеко, – напомнил Жан.
– Вряд ли она слышала, – пожал плечами Рене.
– Но вполне могла услышать.
– Пожалуй.
Отец хранил молчание, но теперь, когда кое-что прояснилось, посчитал необходимым вмешаться.
– С Мари я поговорю. Теперь и с нее придется не спускать глаз, а то наделает глупостей.
– Отец, у меня к тебе просьба, – вдруг сказал Рене.
– Я слушаю тебя. – Филипп Карно нахмурился.
– Нельзя ли решить судьбу Синтии после нашей с Ларисой свадьбы?
– А ты уверен, что свадьба состоится?
– Да. Все решится на днях.
– Ну что же, будем считать, что ты подарил американской мисс несколько дней жизни.
Лариса ушла из замка, никому не сказавшись, одна. Она сидела на обломке скалы на берегу и рассеянно смотрела на плещущие волны. Потом сняла с шеи ожерелье и стала рассматривать, как под лучами солнца играет огонь в драгоценных камнях. Никогда в жизни Лариса Чарская не видела такой красоты. В другое время ее бы порадовало внимание Молодого и сильного мужчины, но сейчас, глядя на дорогое украшение, она чувствовала только невыразимую тоску. Ей казалось, что на шею повесили ошейник и посадили на золотую цепь. Она вспомнила сон, который приснился ей в то утро, когда она очнулась в замке. И теперь роковая развязка приближалась с неумолимой скоростью.
«Он, наверное, уже и колечко с бриллиантиком мне приготовил! – усмехнулась Лариса. – Раз уж был в ювелирном магазине, то не терял времени даром». Больше всего Ларису раздражало именно то счастливое влюбленное выражение, которое появлялось на лице Рене, когда он видел ее.
Еще несколько дней назад угроза смерти казалась ей какой-то абстракцией, которую она никак не могла примерить на себя. Рене все-таки выглядел в ее глазах благородным рыцарем, а не разбойником с большой дороги. Она надеялась, что сумеет объяснить ему, уговорить, заставит понять! Она думала, ее отпустят. Куда там! Разговор с Филиппом Карно вспоминался ей как самое страшное потрясение в жизни. Благовоспитанный, вежливый, интеллигентный, благородный на вид старик хладнокровно и спокойно сообщил ей о казни молодой женщины, которая, кажется, не причинила его семье никакого вреда.