Похищенная пришельцем
Шрифт:
И на арену вышел легион хобсов, защищающих свою груфалу.
Она, как казалось, была реальной груфалой, как я ее и представлял. Разница между этой женщиной и моей Энджи была настолько очевидна, что рассмешила меня.
Вот только это не был повод для смеха.
Полные губы груфалы были плотно сжаты, пока она окидывала взглядом развернувшееся зрелище.
— Какая бессмысленная разрушительная резня, — произнесла она голосом, полным такого презрения, такого холода, что даже наши кости замерзли.
Глава 36
ЭНДЖИ
Все
В случае хобсов и ракхии, конечно, это имело смысл… но именно толпа остальных разновидностей инопланетян, проявляющих уважение, заставила меня действительно почувствовать весомость власти этой женщины. Люди же… мы просто смотрели друг на друга. А что еще нам делать?
Вдруг, если мы поклонимся, то что-нибудь пропустим? Либо, если не поклонимся, то оскорбим груфалу или даже совершим преступление?
Арох не толкал меня вниз ладонью, прижатой между моими лопатками, или чем-то еще, но какие здесь были правила?
Я решила обойтись официальным кивком. Краем глаза я заметила, что остальные женщины поступили также.
Потрясающее создание слегка кивнуло, а затем развернулось, чтобы окинуть взглядом месиво на трибунах. Кошмар. Груфала обозначила это одним словом:
— Резня.
Так и было, — действительно так — но, похоже, я слишком долго наблюдала за всем происходящим… Я посмотрела на часы: два сражающихся животных, похожих на жирафа и тигра, и еще какие-то символы, которые я не смогла понять. Да уж, и это было то время, в течение которого я была свидетелем бойни.
Я оттолкнула непрошенные мысли и сосредоточила внимание на том, что видела перед собой.
Я имею в виду хобсов, а не тела и кровь.
Более безопасное и чистое дело, с которым нужно было разобраться.
Дохрэйн разговаривал с этой женщиной.
Как я поняла, это была его мать.
И если это его мать, то…
У Девятого не было микрочипа на плече, потому что он занимал всего лишь девятое место в ее жизни.
Девятый всегда был брюзгой, потому что ему приходилось делить груфалу с тринадцатью другими хобсами.
Мои бедра рефлекторно сжались. Как она вообще может ходить? Она принимает по одному в день? А может по двое в день, чтобы убедиться, что все получат толику внимания в течение недели? О, черт… здесь вообще семь дней считаются неделей? Или вот еще вопрос: почему я зациклилась на сексуальной жизни матери Дохрэйна?
Арох пробежался ладонью по моей спине, не имея понятия, о чем я думаю. Он был просто потрясающим. Мой гладиатор ракхии.
Говоря о… у матери Дохрэйна тоже был один неповоротливый ракхии, но — какой неожиданный сюрприз — он стоял ооооочень далеко в стороне, а его и груфалу разделяла толпа хобсов. Парень явно испытывал неловкость, избегая взглядов стоящих рядом ракхий и всех остальных. Возможно, он ощущал чувство вины перед своими товарищами.
Мне казалось, что подобная жизнь была очень
И у него, и у его соотечественников, и у всех остальных, тем более сейчас большинство нажили себе дофига неприятностей.
Груфала повернулась и посмотрела на нас. Она медленно скрестила руки на груди.
Я вздрогнула.
Мы все ошибались. Здесь точно не было пустоголовой безмозглой Барби. Эта женщина казалась умной, проницательной, расчетливой. Пугающей.
Не говоря уже о том, что она была невероятной красоткой.
Это кое-что прояснило: хобсам понравились люди только потому, что они находились в отчаянии. По сравнению с этой супермоделью, мы были лишь оборванными маленькими изгоями, потерпевшими кораблекрушение.
Девятый, наверное, превосходно управлялся с расческой, потому что волосы груфалы были фантастическими.
Невероятно красивые, великолепные локоны.
А я даже не приняла сегодня душ.
Я сразу почувствовала себя в невыгодном положении.
Во всех отношениях.
Девятый направился к груфале, полностью игнорируя присутствие сына, будто его и вовсе не существовало. Остальные хобсы расступились перед ним, даже не получив предварительное предупреждение. В руках Девятый держал экран ССГ. Он показал ей что-то и зашептал, а она ответила… даже не взглянув на экран. Когда груфала закончила, то Девятый передал всем ее слова.
Я посмотрела на Ароха, сосредоточив внимание на его подбородке и крепкой челюсти. Он, должно быть, почувствовал, что я пялюсь на него, потому что опустил взгляд, встретившись со мной глазами, в которых я заметила вспышку веселья.
— Груфалы редко разговаривают с кем-то напрямую. Вспыльчивые женщины.
— Точно, — пробубнила я.
Мать Дохрэйна вновь стала нас рассматривать. Ее взгляд был внимательным, проницательным и холодным. Из-за подобного пристального внимания я ощутила, как на моем затылке приподнялись волосы. Я больше не чувствовала движение груди Ароха, ведь он задержал дыхание.
— Похоже, произошло массовое недопонимание, — начала она.
— Черт, ты думаешь?
Ах. Стерва.
Некоторые женщины зашикали на нее, без сомнения опасаясь того, что может сделать разъяренная груфала, обладающая такой властью. Дохрэйн, на данный момент стоявший за своей матерью, покачал головой.
Груфала сощурила глаза.
— Люди, — задумчиво произнесла она. — Крошечные, беззащитные инопланетяне. Но вам все же удалось принести столько бед…
Ворчание.
Груфала наклонила голову, но на этот раз у Стервы получилось промолчать.