Похищенные часы счастья
Шрифт:
«Будь проклята вся эта история!» — в сотый раз подумал Гюг. Но когда он повторил эти слова Ди, лицо ее приняло напряженное выражение.
— Конечно, вы не должны рассказывать обо всем этом вашей тете, — закончил Гюг.
— Что же мне сказать ей? — устало спросила Ди.
— Расскажите ей, что была облава и что вы прямо оттуда отправились к ней искать помощи.
— Вы считаете, что я не должна говорить ей о том, что была с вами? — спросила Ди настойчиво.
Он отвернулся к окну, не выпуская изо рта папиросы.
— Лучше не говорить,
Такси остановилось возле указанного номера на Гросвенор-стрит.
Гюг вышел первым.
— До свидания, — сказал он, подавая ей руку.
Ее глаза были устремлены на него. Она изо всех сил старалась не расплакаться.
— До свидания, и спасибо...
Запоздавшее чувство благодарности зашевелилось в нем.
— Это я должен благодарить вас! — воскликнул он горячо.
— Того, что произошло прошлой ночью, нельзя ведь вычеркнуть, — проговорила Ди, все еще глядя на него. — Я навсегда сохраню память об этом. Прощайте.
— Позвоните мне по телефону сегодня в восемь часов — я буду дома — и сообщите, как ваши дела, — крикнул Гюг из такси.
Ди в последний раз увидела его лицо — машина повернула за угол.
Она все еще стояла на месте, ловя последние звуки удаляющегося автомобиля. Затем поднялась по ступенькам лестницы и позвонила.
Представительный слуга открыл ей двери.
— Миссис Вистон очень больна, — сообщил он ей любезно.
— Как жаль, — промолвила Ди.
Он дал ей адрес лечебницы, где миссис Вистон была сделана операция. Ди машинально повторила его.
Затем он захлопнул дверь, и Ди пошла назад.
Дойдя до Ганновер-сквер, она вставилась; легкая усмешка скользнула по ее губам. К ней вернулось философское отношение к действительности, выработавшееся за ее недолгую, но пеструю жизнь.
— Так суждено, — сказала себе Диана.
Оставалось послать телеграмму отцу — затея, заранее осужденная на неудачу. И Ди подумала, что, может быть, лучше сохранить эти деньги. Из тех пяти фунтов, которые мачеха против воли сунула ей при прощании, оставалось уже немного.
— Очевидно, нужно поискать дешевую квартиру и работу, — вслух сказала Ди; ей даже не пришло в голову, что она может обратиться к Гюгу за дальнейшей помощью. Как и всегда в трудную минуту, она рассчитывала только на себя и почувствовала прилив энергии.
Был чудесный день. Казалось, будто весну, разлитую в природе, ощущают каменные улицы и скучные дома. Деревья в скверах выглядели пятнами изумрудов. Ди шла по направлению к Радиент-стрит, и ее незримо сопровождали образы-воспоминания прошедшей ночи...
Теперь, на свободе, она могла спокойно обдумать все пережитое. Смутные впечатления сливались в ее душе в один образ — образ Гюга; это он шел рядом с ней по заполненным людьми улицам под лучами горячего ласкового солнца.
Но вместе с уходящими минутами и часами таяло радостное настроение Ди.
Она наняла крошечную каморку в дешевых меблированных комнатах на Рэд-Лайон-сквер.
Она ждала у телефонной будки, пока часы не пробили восемь. Тогда она подошла к аппарату. Ди еще прежде узнала номер телефона Гюга. Дрожащим голосом назвала она номер и стала ждать.
Раздался мужской голос:
— Алло!
— Это я, Диана! — сказала она робко.
Тот же голос ответил:
— С вами говорит слуга мистера Картона, мисс. Мистер Картон обедает в городе, он ушел из дома полчаса тому назад.
— Может быть, он поручил вам что-нибудь передать мне? — сразу ослабевшим голосом спросила Ди.
— Нет, мисс. Передать мне ему, что вы звонили?
Прилив отчаянного мужества и еще какое-то совсем непонятное чувство заставили Ди сказать:
— Пожалуйста, передайте мистеру Картону, что я звонила ему, чтобы сказать, что у меня все уладилось.
ГЛАВА V
Забыл
Тот не знает, что такое одиночество, кто не стоял совершенно один, не имея никакой надежды увидеть дружественное лицо или услышать ласковое слово привета, на углу оживленной улицы в пору, когда весенние сумерки спускаются на землю и окутывают таинственной дымкой яркие огни и веселые лица.
Перед усталыми глазами Ди лежала Оксфорд-стрит, с ее шумным движением и беспрерывным потоком людей.
Она все еще стояла у телефонной будки. Впервые в жизни мучительное чувство одиночества охватило ее, затем она машинально повернулась и направилась домой, на Рэд-Лайон-сквер.
При ярком свете прожектора в какой-то рекламной картине демонстрировались красоты Ривьеры. У Дианы не за что было даже послать отцу телеграмму с просьбой о помощи: у нее почти совсем не оставалось денег, не было работы и даже надежды найти ее.
Диана медленно шла по пыльному тротуару, испытывая усталость, голод и нечто еще более мучительное, чем физические страдания, — щемящую боль от крушения мечты, от гибели прекрасных грез.
Только сейчас она поняла, что весь этот длинный мучительный день она прожила в надежде услышать вечером голос Гюга.
— А он забыл!..
И внезапно жгучие слезы наполнили ее глаза. Ни горькая обида на отца, ни всевозможные неприятности, ни преследования кредиторов не могли исторгнуть слез из ее глаз; а сейчас, идя по улице, она горько плакала, и слезы сбегали с ее щек и падали на белую блузку, так заботливо выбранную для нее Томом.