Похищенный наследник
Шрифт:
Это отвлекающие факторы.
Они ослабляют мои планы и мою решимость.
После того как я кричу на Нессу, она убегает и прячется в саду несколько часов. Конечно, я точно знаю, где она. Я могу отследить местоположение ее браслета на лодыжке в пределах пары футов.
Становится темно и холодно. Сейчас середина осени, та точка сезона, когда некоторые дни кажутся бесконечным летом, только с более яркой окраской листьев. Другие дни — холодные, ветреные и дождливые, с обещанием, что дальше будет еще хуже.
Я сижу в своем кабинете и смотрю на телефон, на маленькую фигурку,
Мои мысли крутятся вокруг да около.
Я нахожусь в идеальном положении, чтобы нанести новый удар. Я выкачал большую часть ликвидной наличности Грифонов. У меня прочный союз с русскими через Колю Кристоффа — на самом деле, он ежедневно изводит меня вопросами о наших дальнейших действиях. Данте Галло заперт в камере, а Риона Гриффин сжигает все мосты, которые у нее есть в офисе окружного прокурора, пытаясь вытащить его оттуда.
Моей следующей целью должен стать Каллум Гриффин. Любимый старший брат Нессы.
Он был той искрой, которая зажгла этот конфликт.
Он был тем, кто плюнул в лицо Таймону, когда мы предложили ему дружбу.
Он должен умереть, или, по крайней мере, чтобы он преклонил колени, и был унижен в унизительном смирении. Я знаю его — знаю, что он никогда не примет этого. Я видел его лицо, когда Таймон вонзил свой нож в бок Каллума. Не было и намека на капитуляцию.
Устройство слежения Нессы посылает мне предупреждение. Он не считывает ее пульс через кожу. Возможно, она издевается над ним, пытаясь снять его.
Прежде чем я успеваю проверить, экран переключается на входящий вызов — снова Кристофф.
Я беру трубку.
— Dobryy vecher, moy drug, — говорит Кристофф. Добрый вечер, мой друг.
— Dobry wiecz'or, — отвечаю я по-польски.
Кристофф тихонько хихикает.
У Польши и России долгая и бурная история. Пока существовали наши страны, мы боролись за контроль над одними и теми же землями. Мы вели войны друг против друга. В 1600-х годах поляки захватили Москву. В XIX и XX веках русские заключили нас в удушающие объятия коммунизма.
Наши мафии также росли параллельно. Они называют это Братва, мы называем это Братерство — в любом случае, это означает Братство. Мы присягаем нашим братьям. Мы храним историю наших достижений на своей коже. Они носят на плечах восьмиконечные звезды как знак лидерства. Мы отмечаем наши воинские звания на руках.
Мы — две стороны одной медали. Наша кровь смешалась, наш язык и традиции тоже.
И все же мы не одинаковы. Мы погрузили свои руки в одну и ту же глину, а слепили из нее нечто иное. В качестве небольшого примера можно привести множество «ложных друзей» в нашем языке — слов одного происхождения, которые стали передавать противоположные значения. По-русски мой друг Кристофф сказал бы «zapominat»,
Поэтому, хотя в данный момент мы с Кристоффом можем быть союзниками, я никогда не должен забывать, что его желания и мои желания могут идти параллельно, но они никогда не будут одинаковыми. Он может снова стать моим врагом так же легко, как он стал моим другом.
Он опасный враг. Потому что он знает меня лучше многих.
— Мне понравился наш трюк с ирландцами, — говорит Кристофф. — Мне еще больше нравится тратить их деньги.
— Ничто так не сладко на вкус, как плоды чужого труда, — соглашаюсь я.
— Я думаю, мы во многом согласны, — говорит Кристофф. — Я вижу много сходства между нами, Миколаш. Оба неожиданно взошли на свои посты в юном возрасте. Оба поднялись из самых низов нашей организации. Я тоже не из богатой или со связями семьи. В моих жилах нет королевской крови.
Я ворчу. Я знаю часть истории Кристоффа — он не был Братвой с самого начала. Совсем наоборот. Он обучался в русской армии. Он был убийцей, простым и понятным. Как он превратился из военного оперативника в преступника, я понятия не имею. Его люди доверяют ему. Но я не готов сделать то же самое.
— Говорят, что Зейджак был твоим отцом, — говорит Кристофф. — Ты был его родным сыном?
Он спрашивает, не являюсь ли я бастардом Таймона. Таймон никогда не был женат, но от любимой шлюхи у него есть сын — Йонас. Люди считают, что раз я преемник Таймона, то я должен быть еще одним внебрачным сыном.
— В чем смысл этих вопросов? — говорю я нетерпеливо.
Мне неинтересно пытаться объяснить Кристоффу, что нас с Тимоном связывали узы уважения и понимания, а не крови. Йонас знал это. Все мужчины знали это. Таймон выбрал лучшего вождя из наших рядов. Ему нужен был человек с волей к лидерству, а не с генетикой.
— Просто поддерживаю разговор, — приятно говорит Кристофф.
— Ты знаешь поговорку «Rosjanin sika z celem»? Это значит: Русский мочится со смыслом.
Кристофф смеется, не обижаясь.
— Мне больше нравится одна из ваших поговорок — «Nie dziel sk'ory na nied'zwiedziu».
Это значит: Не дели шкуру, неубитого медведя.
Кристофф хочет разделить Чикаго. Но сначала мы должны убить медведя.
— Ты хочешь спланировать охоту, — говорю я.
— Именно так.
Я вздыхаю, глядя на темную, безлунную ночь за окном. Несса все еще гуляет в саду, отказываясь возвращаться в дом. Первые капли дождя бьются о стекло.
— Когда? — спрашиваю я.
— Завтра вечером.
— Где?
— Приходи ко мне домой в Линкольн-парк.
— Хорошо.
Когда я уже собираюсь повесить трубку, Кристофф добавляет: — Возьми с собой девушку.
Несса ни разу не выходила из дома с тех пор, как я ее поймал. Брать ее с собой куда-либо — это риск, тем более в логово русских.