Похититель ангелов

Горский Александр

Петр Александрович медленно, замирая на каждой ступени, словно ища сил для следующего шага, спускался по лестнице. Добравшись до первого этажа, он, шаркая ногами по полу, пересек гостиную и неуверенно остановился на пороге кухни, не имея сил сделать решающий шаг. Елена Григорьевна отняла от лица мокрое полотенце и взглянула на мужа. Он бросился к ней и, уткнувшись подбородком ей в плечо, всхлипнул:

– Дашеньки нет больше.

Елена Григорьевна стояла неподвижно, чувствуя, как от слез мужа становится мокрым висок. Наконец она подняла руку, по-прежнему сжимающую кухонное полотенце, и провела ею по спине Петра Александровича.

– Почему, Петя? – чуть слышно спросила она и тут же почувствовала, как напряглась спина мужа. – Почему ты не отдал деньги?

– Я не знаю, – голос мужа казался ей совсем незнакомым, – Гришка Алябин сказал, что всех возьмут при передаче, что все просто выйдет.

– А как вышло, Петя? – вновь прошептала Елена Григорьевна. – Если все так просто, почему же ты не отдал деньги?

Она отстранилась от мужа и вдруг яростно, ударив его по лицу полотенцем, выкрикнула:

– Почему ты не отдал эти чертовы деньги?!

– Я же не мог, – Петр Александрович даже не попытался защититься от удара, и теперь его левая щека наливалась красным, – я не мог прийти и сказать, вот у меня как раз есть тринадцать миллионов. Ты же знаешь, прокуратура и так землю роет, лишь бы что-то на меня найти, а тут вдруг раз, и такая сумма.

– Ты же мог сказать, что занял эти деньги у Гуревича, – Елена Григорьевна смотрела куда-то через плечо ищущего себе оправдания мужа, – или у Кравцова. Да у кого угодно. Такую сумму тебе много кто мог одолжить.

– Понимаешь, в упаковку положили патрон с краской. Гришка сказал, чтобы уж наверняка. Там краска несмываемая, нельзя отмыть. Вот и не стали класть деньги. – Он попытался было обнять жену, но Елена Григорьевна не позволила ему этого сделать. – Да если бы я только знал, что так будет! Что, неужели мне денег жалко?

– А что тебе жалко, Петя? – холодно спросила Елена Григорьевна, вновь скомкав несчастное полотенце. – Или кого? Себя?

Она, не глядя, бросила полотенце в сторону, и оно, не долетев до столешницы, бесформенной медузой упало на пол.

– Если захочешь кушать, борщ готов. Приятного аппетита, Петя.

Петр Александрович молча смотрел в след направляющейся к лестнице жене. Прямая спина, расправленные плечи. Даже сейчас по ее виду посторонний человек не смог бы понять, как велико обрушившееся на нее горе. Вот только бледное, неживое лицо Елены Григорьевны и дрожащий, как у младенца, подбородок выдавали ее подлинное состояние. Но этого Петр Александрович видеть не мог. Он прошел в гостиную и, тяжело опустившись в стоящее у камина кресло, уставился в распахнутый черный зев топки, в котором вот уже больше месяца, с приходом тепла, никто не разводил огонь.

Когда спустя почти полчаса Елена Григорьевна вновь спустилась в гостиную, ее муж все так же сидел в кресле, уставившись на не разожженный камин. Некоторое время женщина стояла, глядя мужу в затылок. В какой-то момент ей захотелось прижаться к его седой голове, обнять и не отпускать до тех пор, пока весь этот кошмар не кончится, но секунду спустя она поняла, что кошмар уже не кончится. Не кончится никогда.

– Ты ведь прав, Петя, – миролюбиво произнесла Елена Григорьевна.

– Прав? В чем же? – не оборачиваясь, спросил Петр Александрович.

– Насчет этой краски. Она ведь и впрямь несмываемая. Нам ее теперь вовек не отмыть.

– Лена!

Дрожь в голосе жены наконец заставила Петра Александровича повернуть голову. Точнее, он только начал ее поворачивать, поэтому не успел ни увидеть, ни испугаться того, как женщина, с которой он прожил вместе почти тридцать лет, направила ему в голову охотничий карабин и нажала на спусковой крючок.

* * *

– Повторите еще раз. Кого убили? – недоверчиво нахмурился дежурный.

– Молотова Петра Александровича, – женский голос в трубке звучал устало, – и Молотову Елену Григорьевну. Новоселов, четыре.

– Так, а вы кто, представьтесь, – потребовал дежурный.

– Молотова Елена Григорьевна, – печально произнес голос, и связь оборвалась.

Дежурный некоторое время недоуменно разглядывал замолкнувшую трубку, затем набрал номер начальника отдела.

– Товарищ подполковник, странный звонок поступил. Якобы из дома мэра. Сообщили, что его и жену только что убили. Да… Вот только, если я правильно понял, жена и звонила. Да, та, что убили… Я понимаю, что хулиганы. Мне машину высылать? Звонок ведь по сто двенадцать прошел. Понял, высылаю. Да, доложу сразу.

Глава 2

– Садись, Юрий Дмитриевич, посиди со мной немного. – Начальник Главного следственного управления по расследованию особо важных дел генерал Карнаухов преувеличенно дружелюбно улыбнулся вошедшему в его кабинет Реваеву. – Может, чайку?

– Спасибо, – полковник непринужденно уселся в предложенное ему кресло и закинул ногу на ногу, – я недавно кофе попил.

– Кофе? – удивился Карнаухов. – Смотри, супруга узнает, что ты здесь кофеем балуешься, она ведь все управление со света сживет. И мне достанется, что не слежу за тобой. Как, кстати, давление, скачет?

– Скачет понемногу, куда деваться, – нехотя признался Реваев. – Одно радует: если хоть что-то скачет, значит, я пока все же жив.

– Ну, раз мы тебя еще на пенсию не проводили, значит, точно жив, – подмигнул старому приятелю Илья Валерьевич, – а раз жив, значит, от тебя еще есть какая-то польза.

– Я думал наоборот, – улыбнулся Реваев, – потому на пенсию и не провожаете, что еще какая-то польза от меня есть.

– Ну, это примерно то же самое, только вид сбоку, – кивнул Карнаухов. – Слушай, я ведь тебе признаться хотел.