Похититель звезд
Шрифт:
– Господа, это никуда не годится! – попробовал урезонить противников Нередин.
Но ни один из мужчин даже не обратил на него внимания.
– В чем дело, Шарль? – обратилась Амалия к офицеру. Однако Алексей опередил шевалье и в двух словах рассказал о том, что получил приглашение на ужин от королевы… то есть от графини Эстергази, но посыльный как-то странно себя вел и пытался чуть ли не запретить ему являться на виллу. Шарль проходил мимо, его разговор не касался, но он все же вмешался и поссорился с посыльным, следствием чего и будет дуэль.
– Значит, вы согласны быть моим секундантом? –
Досадуя на то, что эта безобразная сцена произошла на глазах Амалии, Рудольф нехотя кивнул. Карел Хофнер усмехнулся.
– Я так и знал, что могу на вас положиться, герр фон Лихтенштейн, – уронил он.
Шарль де Вермон меж тем попросил Нередина быть его секундантом, и поэт неожиданно для себя согласился. Он не любил дуэли (более всего из-за того, что на двух из них погибли два лучших русских поэта), но ему очень хотелось увидеть, как будет вести себя под дулом пистолета рыжий нахал. Служба в армии наглядно показала Алексею, что тот, кто в жизни без особой причины то и дело демонстрирует силу и уверенность, тотчас же тушуется и теряется, как только становится по-настоящему жарко.
– Нам нужен еще один секундант и доктор, – объявил Карел Хофнер.
Амалия посмотрела на Шарля и покачала головой. Ее не покидала мысль, что, справоцировав дуэль, шевалье ищет легкой смерти и что все происходящее – не более чем нелепое представление для соблюдения приличий. Но она не могла осуждать его, потому что это была его жизнь и он был вправе распорядиться ею так, как считал нужным.
Меж тем в сад, привлеченные скандалом, стекались все новые и новые люди. И Натали, прижимая к груди альбом, с возмущением рассказывала им, что произошло, однако они реагировали вовсе не так, как девушка рассчитывала. Утренние похороны произвели на пациентов санатория гнетущее впечатление, и теперь они были рады отвлечься хоть таким образом. Кое-кто уже вспомнил, что шевалье де Вермон в Африке был отличным стрелком и, если уж на то пошло, мог постоять за себя. Сам Шарль в тот миг как раз просил одного из знакомых по санаторию быть его секундантом, однако почтенный месье Менье огорошил его, заявив, что никогда не имел дела с дуэлями и понятия не имеет, с чем их едят. Неожиданно стоявший неподалеку Мэтью Уилмингтон, который не принимал участия в разговоре, решительно тряхнул головой.
– Я буду вашим секундантом, сэр, – объявил он.
Шарль, немного удивленный, пожал ему руку. Доктор Севенн, присутствовавший при этой сцене, с возмущением вмешался. Он не позволит! Доктор Гийоме наверняка будет против! Что еще за ребяческие затеи?
– Не беспокойтесь, доктор, – сказал ему Шарль весело. – Если меня убьют, обещаю, я не потребую назад деньги за оставшийся курс лечения, – добавил он под общий смех всех больных. – Кстати, нам нужен врач. Как насчет того, чтобы к нам присоединиться?
Севенн всплеснул руками и бросился к Шатогерену, который только что показался в саду. Амалия взяла кошку на руки и стала смотреть, как Севенн, бурно жестикулируя, описывает коллеге смертоубийственную затею их пациента. Дуэль в санатории, подумать только! Мало им несчастного случая, и убийства, и попытки самоубийства, и…
Однако в беседу врачей самым неучтивым образом вмешался
– Кажется, завтра вы собирались ехать к графине Эстергази? – обратился он к Рене. – Имею честь сообщить вам, что ваши услуги более не понадобятся.
– В самом деле? – равнодушно отозвался Шатогерен. – Должен сказать, сударь, ваше лицо мне несколько напоминает тамошнего привратника. Хотя для привратника вы очень смело судите о том, кому нужен врач, а кому нет.
– К госпоже графине едет из Праги настоящий специалист, доктор Брюкнер, который лечит всю ее семью. Так что вам нечего делать на вилле, господин виконт, – злобно сказал Хофнер, побагровев. И тут же не удержался от того, чтобы еще больнее уколоть собеседника: – Можете не сомневаться, за остальные визиты вам тоже заплатят.
Шатогерен вздохнул и обернулся к Шарлю:
– Шевалье, как я понимаю, вам нужен доктор? Я к вашим услугам. Очень хочется увидеть, как вы прикончите этого господина. Хоть я и республиканец, но некоторые привратники определенно действуют мне на нервы.
– Ну-ну, хватит! – грубо оборвал его Хофнер. – А насчет прикончить… Герр фон Лихтенштейн может вам подтвердить, что в Богемии я считаюсь одним из лучших стрелков. На месте шевалье я бы писал завещание.
– Но вы не на его месте, – возразил, вступая в милую беседу, Мэтью Уилмингтон.
– И благодарю за то бога, – с вызовом парировал богемец. – Надеюсь, господа секунданты, вы договоритесь быстро. У меня и помимо дуэли хватает дел!
Он кивнул Рудольфу, бросил уничтожающий взгляд на Амалию и двинулся к карете, по пути пиная ногами мелкие камешки на дорожке.
– Шарль, зачем все это? – подошла к Шевалье Амалия, когда больные разбрелись, обсуждая новость о предстоящей дуэли.
Тот непонимающе взглянул на нее.
– Как – зачем, госпожа баронесса? Я дал ему пощечину, и он вызвал меня на дуэль. Я не могу не драться.
Он улыбался и казался совершенно уверенным в себе, как будто ему предстояла приятная прогулка. Однако Амалию не покидало странное ощущение, что она могла сделать что-то, но не сделала. Будь она понаивней и хуже знай жизнь (и людей), она бы стала горячо отговаривать Шарля от дуэли; но для такой, какой она была, начинать подобный разговор не имело смысла. Амалия знала, что молодой офицер обречен, и Шарль тоже знал; и оба понимали, что никакие деньги на свете, никакое наследство дяди Грегуара ничего не изменит. Де Вермон был приговорен, и если дуэлью он рассчитывал свой приговор приблизить – что ж, баронесса была не вправе осуждать его. И все же ее сердило, что шевалье падет именно от руки Карела Хофнера, который – как она знала – был мерзавцем, и притом мерзавцем опасным.
– Я приду к вам сегодня со вторым секундантом, – обратился Рудольф фон Лихтейнштейн к Мэтью и Нередину. – Его зовут Альберт Хофнер, он богемский дворянин. Полагаю, мы быстро сумеем прийти к согласию.
У всех них в то мгновение был особенный, немного заговорщицкий вид, столь характерный для мужчин, которые обсуждают Очень Важную Проблему, и Амалия рассердилась. Сама она не могла заставить себя воспринимать всерьез дуэль умирающего и одного из первых стрелков Богемии. И, хотя баронесса старалась скрыть это даже от себя самой, на душе у нее было неспокойно.