Поход скорпионов
Шрифт:
– Туда! Смотри туда! – бесцеремонная лапа Гиеагра развернула меня в нужную сторону. – Смотри!
И я увидел. В тридцати шагах. Две огромные птицы были подобны сгусткам ночного мрака, опустившегося на землю. Одна, странно завалившись на бок, билась, вздымая тучи пыли. Похоже, у нее было повреждено крыло. Другая, истошно вопя, трясла головой, будто в припадке безумия. Один ее глаз являл собой зияющую алую рану, кровь хлестала струей, орошая камни.
Наклонившись, Гиеагр подхватил с земли камень.
– Эй! – Голос героя силой мог поспорить с небесным
Камень, пущенный могучей дланью, угодил прямо в исполинский клюв. Одноглазая птица яростно заверещала. Я окаменел от ужаса. «Свихнулся! – пронеслось в голове. – Повредился в уме!»
– А вот еще… – подхватив еще один камень, Гиеагр вновь замахнулся.
– Что ты творишь, безумец! – завопил я, повиснув у него на руке. – Хочешь нас погубить?!
– Хочу спасти этих несчастных, – сказал Гиеагр, высвобождаясь из моей хватки, – хотя они этого и не достойны.
– Кого? Каких несчастных? – не понял я.
– Бурдюка, Эписанфа и Лаиту, – ответил герой. – Они там, между птицами и скалой. Имели глупость спуститься, и теперь трясутся за каким-то валуном.
– Но почему… как?
– Мы с тобой сиганули вниз, а этот чудак Бурдюк в каком-то странном порыве наоборот, полез вверх. У него какие-то там счеты с Эписанфом. Ты как заяц удрал в кусты, и я остался один…
Он швырнул камень, должно быть в ту сторону, где, как он утверждал, прятались наши спутники. Камень ударил вторую птицу. Огромная уродливая голова чудовища дернулась, поднялась, наклонилась чуть набок. Птица воинственно щелкнула клювом.
– Знал бы ты, скольких мне стоило сил отвлечь этих тварей от наших дружков, – продолжал Гиеагр. – Но я настырный. Они ринулись на меня, я в последний миг зарылся в какой-то куст, и оттуда нанес два великолепных удара, последствия которых ты видишь перед собой. Жаль, в итоге лишился меча.
– Ты рехнулся, – прошептал я. – Ты безумен.
– Не хнычь, Мильк, – отмахнулся Гиеагр. – Ори, швыряй камни. Мы должны выманить тварей на себя, иначе увязавшимся за нами бездельникам прямая дорога в Царство теней.
– Но дальше… что дальше… – начал я, однако Гиеагр пресек вопрос, ощутимо ткнув меня кулаком под ребра.
– Дальше – мы заманим их в лес. Эти твари настолько огромны, что оказаться в чащобе для них – погибель. Они запутаются там, как куры в ежевике. И все, хватит, – прошипел он. – Бросай камни! Р-раз!
Пронзительный, полный ненависти крик стал сигналом того, что герой добился, чего хотел. Бездонно-черный глаз птицы с поврежденным крылом уставился прямо на нас.
– У-У-У-А-Р-Р-Р! – прокричала она и оглушительно щелкнула клювом.
– ОИ-ОИ-ОИ!!! – подхватила одноглазая.
– Пора, – прошептал Гиеагр.
– Что?
– Как только они бросятся на нас, бежим к лесу.
– А они бросятся? – спросил я, отчаянно надеясь, что ничего такого не произойдет.
– Не сомневаюсь, – ответил Гиеагр.
Как будто в подтверждение его слов, одноглазая птица, расправив крылья, скакнула к нам. Она попыталась взлететь, но слепота сыграла с ней дурную шутку: не продержавшись в воздухе и секунды, птица дернулась, беспорядочно забила крыльями и рухнула на землю, едва не перевернувшись на спину. Из изуродованной глазницы с новой силой хлынула кровь.
– Клянусь, когда-нибудь я закажу памятник своей правой руке, – хохотнул Гиеагр. – Ах, жаль меч застрял в черепе этой твари.
Герой явно был не прочь еще похвастать своей удалью, но тут вступила в бой вторая птица. Огласив воздух пронзительным воплем, она бросилась на нас. Тварь бежала очень быстро, чуть боком, по-вороньи подпрыгивая и угрожающе щелкала клювом.
– К лесу! – заорал Гиеагр, увлекая меня за собой. – Живо, живо, живо!!!
И мы бросились к лесу.
Буквально через несколько секунд я осознал, что до деревьев, таких близких, что можно разглядеть узор коры на стволах, далеко, как до края света. Сама земля восстала против нас. Кусты, камни, коряги, вымоины как будто обрели цель – сбить нас с ног, дать ужасным тварям догнать нас.
Птицы преследовали по пятам, стремительно сокращая расстояние. Пусть они страдали от ран, пусть земля была не их стихией, огромные твари неизбежно должны были нас догнать.
И это случилось. На самом краю леса, когда я уже миновал первый ряд деревьев, над моей макушкой раздался оглушительный щелчок, а потом что-то с неимоверной силой потащило меня вверх! Мир закружился в зеленом вихре, затрещали ветки, на тело обрушился град хлестких ударов. Птица подбросила меня раз, другой – будто собиралась закинуть на небо. Когда в третий раз я оказался чуть не вровень с верхушками деревьев, одежда моя не выдержала, раздался короткий треск… Должно быть, я полетел как камень, выпущенный из катапульты.
Меня спас огромный дуб, приняв в свои раскидистые ветви. Впрочем, он же и пленил меня. Лохмотья, в которые превратилась моя одежда, зацепились за все, за что только было возможно… Меня как будто подвесили за них – так торговец куклами подвешивает свой товар на крючках, пропуская острия под кукольными одежками. Отчаянные попытки высвободиться оказались бесплодны и лишь вымотали меня, лишив сил. Я застрял, был почти обездвижен и вряд ли способен без посторонней помощи спуститься на землю.
Внизу же творилось что-то немыслимое. Упустив меня, птицы все свое внимание сосредоточили на Гиеагре.
Герой был великолепен. Вооружившись огромной суковатой палкой, он то вплотную подскакивал к чудовищам, дразня и яря их, то бросался прочь, уворачиваясь от смертоносных клювов, оглушительно щелкавших перед самым его лицом. Крошечная букашка, ополчившаяся на исполинов, он вел с ними коварную и рискованную игру. С каждым шагом, с каждым отскоком он заманивал их все глубже в лесную чащу, в непролазные дебри, туда, где деревья и кусты вставали сплошной стеной.
Какое-то время я еще различал тени, мечущиеся внизу, потом слышал шум битвы, быстро удаляющийся, а потом не стало и звука. Несколько минут я вслушивался в тишину, пытаясь уловить хоть малейшие отголоски сражения, но все безуспешно. Лес онемел.