Поход скорпионов
Шрифт:
Все мое естество протестовало против продолжения пути, здравый смысл визгливо требовал развернуться и убираться отсюда как можно скорее… Жаль, что это было невозможно. Очевидно, выбраться из этого подземелья без помощи Зеркала нам не удастся, будь с нами хоть дюжина Гиеагров. Оставалось идти вперед, стиснув зубы и презрев явную опасность. Героизм поневоле – самый непобедимый и непреодолимый. С ним может сравниться только героизм из трусости, впрочем, зачастую это одно и то же.
Мы передвигались с величайшей осторожностью, ставя ногу каждый раз так, будто наступали на яичную скорлупу, стараясь ее не раздавить. Мы избегали даже резких вдохов, опасаясь, что чересчур сильное колебание воздуха нарушит это хрупкое равновесие и мы окажемся погребенными под огромной грудой камней. Должен сказать, что за несколько шагов до цели это было бы очень обидно.
Я шел, обливаясь потом и от напряжения, и от тяжелой духоты подземелья. И вдруг обнаружил, что Фаэниры передо мной уже нет. Но темнее не стало, скорее наоборот. Причина перемены до меня дошла не сразу, несколько секунд я с довольно глупым видом крутил головой, прежде чем понял, что наше путешествие подошло к концу. Мы вышли из тоннеля в огромный зал, освещенный дюжинами факелов на стенах.
Зал этот явно не был творением человеческих рук – такими полостями заканчиваются многие пещеры. Высотой не менее четырех или даже пяти человеческих ростов, он все же казался приплюснутым из-за своих размеров – главная площадь Скваманды, пожалуй, поменьше будет. Над самым центром зала, куда свет факелов дотягивался лишь в виде неверных отблесков, густым соцветием свисали колоссальные каменные наросты – сталактиты. Некоторые из них в несколько раз превышали размерами человеческое тело, даже если за образец человека принять Гиеагра.
Не только факелы намекали на то, что зал этот отнюдь не заброшен. В дальнем его конце видна узенькая винтовая лестница, уводящая куда-то вверх. Впрочем, совсем нетрудно было догадаться, куда именно. Эта лестница частично скрывала от нас узкую нишу, прямые углы и совершенно ровные стены которой не оставляли ни малейших сомнений в рукотворности.
Не только мой взгляд привлекла эта ниша – все мы не сговариваясь сделали несколько шагов вперед. Так, чтобы лестница не мешала нам разглядеть стоящее в самом центре ниши большое овальное зеркало. Блики от факелов играли на его серебряной поверхности, на искусно сделанном золотом постаменте и золотой же раме, на разноцветных драгоценных камнях, щедро рассыпанных по раме…
– Теперь ты не сочтешь богохульством, Бурдюк, если я скажу, что Зеркало украшено тринадцатью видами самоцветов, – хрипло проговорил Эписанф. – Тринадцатью, по числу богов Зодиака. Алмазы, сапфиры, изумруды…
– Заткнись, – почти вежливо попросил я.
Мне нужна была тишина. Я только сейчас понял, что не зря отправился в этот безумный поход. Не напрасно прошел через замок с привидениями, не напрасно лез через непроходимые горы, не напрасно… Вот за этим! Даже если я не успею посмотреться в Зеркало богов, даже если я сдохну прямо сейчас или упаду замертво, посмотрев не в ту сторону Зеркала… Я видел его! Я счастливее всех смертных, я богаче, чем правитель самой богатой страны, и ближе к богам, чем самый могущественный колдун.
– Зеркало стоит ребром к залу, так что в него можно посмотреться, только зайдя в нишу, – не унимался Эписанф. – А жрецы храма, регулярно моющие и чистящие Зеркало, перед этим обязательно прячут свои глаза под повязкой.
Я был настолько глубоко погружен в благодать, что не убил на месте этого надоедливого варвара, которому некстати приспичило поболтать. Похоже, Глаз испытывал нечто подобное, ибо он подобно мне не проронил ни слова. А вот Непосвященным не молчалось…
– Ну и где же Змея? – излишне громкие слова Милька гулким эхом разнеслись по всему залу. Впрочем, это немного подтолкнуло меня к действительности. В самом деле…
В каком-то десятке шагов от нас, в проходе, схожем с тем, из которого вышли мы, раздался приглушенный, но все приближающийся шум. Ощущение было такое, будто там волочили что-то большое. Очень большое.
– Скажи, Мильк, тебе обязательно нужно было задавать этот вопрос? – с плохо сдерживаемой яростью спросил Гиеагр.
Такой спорый обычно на острые ответы парнишка на этот раз словно проглотил язык. Он только смотрел распахнутыми на пол-лица глазами туда, откуда появилась…
Я знал, что Змея должна быть большой.
Даже огромной.
После встречи с милыми горными птичками я был готов ко всему.
Так мне казалось.
Но не завопил от ужаса я только потому, что в горле застрял какой-то ком, не дающий не то что кричать, а даже дышать.
Меч в моей руке показался мне смешной и нелепой игрушкой.
Потому что голова чудовищной твари с трудом протиснулась в лаз, по которому Гиеагр смог бы пройти в полный рост. Потому что Змея все выползала и выползала, окружая нас полукольцом, и я уже гадал, закончится ли когда-нибудь это бесконечное выползание.
Мы стояли как каменные изваяния, не в силах даже пошевелиться, зачарованно глядя на это зрелище. Если отвлечься от того факта, что Змея явно намеревалась расправиться с непрошеными гостями – то есть с нами, – она была по-своему красива. Гладкие, правильной формы чешуйки, изумрудно-зеленые в верхней части колоссального тела и серо-стальные внизу, играли в свете факелов не хуже самоцветов на Зеркале. В движениях чувствовалась грациозность, немыслимая, казалось бы, при таких размерах… Только вот отвлечься как-то не получалось.
А когда Змея обратила к нам свои немигающие ядовито-желтые глаза и медленно раскрыла украшенную двумя изогнутыми клыками пасть, у меня осталось только одно желание. Умереть быстро.
– Эписанф, если бы ты рассказал мне подробно, как выглядит эта тварь, я остался бы в Хроквере, – нервно проговорил я.
Змея подняла голову высоко над нами, слегка раскачиваясь из стороны в сторону, и протяжно зашипела.
– Зря ты назвал ее тварью, – сказал Мильк, явно балансируя на грани истерики.
– Готов взять свои слова назад, но, боюсь, комплиментами делу не поможешь.
Едва я договорил, Змея атаковала. Как это обычно делают все змеи – внезапно и молниеносно, словно внутри ее распрямилась тугая пружина. Мы стояли достаточно кучно, чтобы она могла если и не убить на месте, то покалечить всех нас сразу. Но благодаря не столько ловкости и реакции, сколько удаче и нечеловеческому, животному страху, управлявшему в тот миг нашими телами, каждый из нас успел отскочить в сторону. Это было здорово, конечно, но практически ничего не решало – долго так везти нам не могло, еще две-три атаки – и все будет кончено.