Поход
Шрифт:
«Охренеть и не встать. Вот это история! Камо женского рода», — подумал я, с всё возрастающим интересом слушая знахарку.
— За границу бежать не захотела. Вместо этого отправилась в Сибирь, а потом на Амур. Хотела затеряться. В Сретенске в гостинице, дожидаясь парохода, одну ночь прожила в номере с женщиной. Из её рассказов поняла, что после холеры она осталась одна, как пёрст и едет в Благовещенск, чтобы начать новую жизнь, надеясь на нехватку женского пола. Утром она не проснулась, судя по синему цвету лица, её хватил удар. Рискнула и поменялась с ней документами. А вскоре в станице Черняева появилась знахарка Марфа или Мария Петровна Соколова. Бабушка по материнской линии была знахаркой и ведуньей. Нам её внучкам передались её способности, поэтому и на фельдшерские курсы все направились. Но этот дар имеет и последствия для психики. Не каждый может выдержать, когда заглядываешь за
— Ты сказала, что супруг всё знает? — перебил я Марию.
— Только обо мне. Про тебя ему известно только то, о чем гудит Приморье.
— И как же он поверил в пенициллин?
Нас опять прервали. Подошедший с подносом официант, стал накрывать на стол. Едва он удалился, знахарка продолжила.
— Тимофей, когда, прибыв в Томск, начала изучать этот вопрос, сама не поверила, сколько есть информации и подсказок по этому вопросу. В начале семидесятых годов исследованием плесени одновременно занимались медики Алексей Герасимович Полотебнов и Вячеслав Авксентьевич Манассеин. Последний, изучив грибок Penicillium glaucum, подробно описал основные, в частности бактериостатические свойства зелёной плесени. Полотебнов, выяснив лечебное действие плесени на гнойные раны и язвы, рекомендовал использовать её для лечения кожных заболеваний. Его работа «Патологическое значение зелёной плесени» вышла в семьдесят третьем году. Но идея на тот момент не получила дальнейшего практического применения, — Мария замолчала, а потом продолжила. — Совсем недавно, в девяносто шестом году итальянский врач и микробиолог Бартомелео Гозио выделил из Penicillium микофеноловую кислоту — активную против возбудителя сибирской язвы. В девяносто седьмом году французский военный врач Эрнест Дюшен заметил, что арабские конюхи использовали плесень с сёдел, чтобы обработать раны на спинах лошадей. Работая с грибами рода Penicillium, Дюшен опробовал плесень на морских свинках и обнаружил её разрушающее действие на палочку брюшного тифа. Но и его работа не привлекла внимания научного сообщества.
— Интересно! Впервые слышу об этом. В моём мире пенициллин, как антибиотик начали использовать во времена Второй Мировой войны, кажется. Точно не помню. А у вас, как дела обстоят?
В этот момент Мария посмотрела за моё плечо, и я замолчал. Через несколько секунд к столу подошёл Павел Васильевич.
— Вы уже всё обсудили? Мне можно присоединиться? — несколько ревниво спросил он.
— Конечно, дорогой. Тимофей Васильевич, только что поинтересовался, как у нас обстоят дела с пенициллином, — с любовью во взоре произнесла Мария.
Бутягин сел за стол и в течение нескольких минут я внимательно выслушивал, как, благодаря судьбе, он встретился с Марией восемь лет назад, и она буквально «заразила» его ещё студентом идеей создания лекарства против множества болезней. После окончания университета с золотой медалью в девяносто третьем году он был оставлен работать в университете лаборантом под руководством профессора Судакова при кафедре гигиены. В том же году он и Мария поженились, а дальше семейный тандем приложил максимум усилий, чтобы при кафедре гигиены была создана бактериологическая лаборатория. По рекомендации Судакова Павел Васильевич в девяносто шестом году был направлен в Институт экспериментальной медицины в Санкт-Петербург на четыре месяца для изучения методов изготовления противодифтерийной сыворотки и других прививочных средств. По возвращению в Томск, им при активной поддержке жены была создана специализированная станция по выпуску противодифтерийной сыворотки, заведующим которой, а по совместительству и бактериологической лаборатории он и стал. Всё это время они активно работали с штаммами бактерий грибков Penicillium за свой счёт, но используя оборудование станции и лаборатории. Два года назад им удалось извлечь пенициллин и даже опробовать его действие на нескольких больных, признанных неизлечимыми. Результаты впечатляли, коллеги по университету дружно аплодировали, но по направленным в столицу документам на получение привилегий на изобретённое лекарство, вот уже год полное молчание.
В настоящее время у супругов Бутягиных на руках было пенициллина где-то на двести инъекций.
— Какой помощи вы от меня хотите? — спросил я, когда Павел Васильевич закончил свой
— Значит, Вы готовы нам помочь, несмотря на то, что узнали обо мне? — спросила Мария или Елизавета.
— Мария Петровна, я понимаю важность того, что вы создали. Поэтому ваши прегрешения молодости оставим на вашей совести. Единственно, посоветую в столицу и в те места, где вас смогут узнать лучше не ездить.
Бутягин поморщился и с осуждением посмотрел на жену, как бы пытаясь телепатически передать, что не надо было мне рассказывать эту историю. Я же продолжил:
— С пенициллином помогу всем, чем смогу. В первую очередь, деньгами. У меня сейчас есть на руках чуть больше пяти тысяч рублей, со счета смогу снять ещё столько же. В январе следующего года, думаю, сумма на счету от всех моих поступлений составит около сорока тысяч. Всё это я готов вложить в исследования и налаживание промышленного производства пенициллина. Двести инъекций — это невообразимо мало, нужны сотни тысяч, миллионы доз, — я сделал паузу, а потом, как в прорубь прыгнул. — Также готов воспользоваться своим определённым положением при дворе. У вас с собой копии документов, отправленных в министерство внутренних дел на получение привилегий от изобретённого лекарства и описание положительных случаев его применения?
— Да, Тимофей Васильевич, всё это у нас с собой в трёх экземплярах. Из набранной за два года медицинской практики, есть случаи излечения тяжелого сепсиса в ранах, крупозного воспаления легких, обычной пневмонии, сибирской язвы и половых инфекций. К сожалению, всех случаев всего двадцать два. Не каждый из знакомых мне врачей соглашался применить для лечения ещё никем не признанный препарат, — с каким-то сожалением произнёс Бутягин. — Поэтому помощь от вас мы в первую очередь видели в том, чтобы как-то устроить меня и Марию Петровну на службу в военный лазарет или госпиталь с разрешением применять при лечении пенициллин. Двенадцатого июня была объявлена мобилизация войск Приамурского военного округа. Как я думаю, боевые действия будут, соответственно, будут и раненые. В этих условиях мы могли бы собрать более богатую практику и статистику. Надеюсь, это позволит быстрее продвинуть лекарство к его массовому применению. А вот для создания пенициллина в большем количестве ваши деньги, конечно, пригодятся. К сожалению, моего жалования, пожертвований меценатов не достаточно. Тем более, содержание семьи, детей также требует денежных средств. Мои родители помогают, но и они не относятся к состоятельным людям. Живут на пенсию отца.
— У вас есть дети? — с некоторым изумлением обратился я к Марии. Её внешний вид как-то не позволял ассоциировать её с обликом матери.
— Две девочки погодки, семи и шести лет, — довольной улыбнулась Бутягина. — Они сейчас у бабушки с дедушкой. Им там будет хорошо.
«Ох, ты, мать моя женщина, что же за люди здесь. Двое детей на руках, есть открытие мирового масштаба, положение в обществе, а они на войну собрались. Млять, и чего делать?! Логика в словах Павла Васильевича присутствует, но что будет, если с ними что-то случится».
— Я смотрю, хотите отговорить нас от этой затеи, Тимофей Васильевич, — голос знахарки был строгим, а взгляд пронзительный. — Признаюсь, мы долго думали, как поступить и решили с Пашей, что это будет самым быстрым и действенным вариантом. Муж взял отпуск на год. Детей устроили у родителей. Если с помощью этих двухсот инъекций мы спасём хотя бы несколько солдатских жизней — это будет нашей победой.
— А если за этот год вы организуете производство пенициллина и потом спасёте не десяток, а миллионы жизней?! А если с вами не дай бог, что-то случится?! Война есть война! Там бывает, что и врачей убивает. Чуть больше недели назад при штурме Восточного арсенала в Тяньцзине погиб врач Девятого Восточно-Сибирского стрелкового полка, — я сделал паузу, глубоко вздохнув. — Давайте, так! Я отправляю со своими пояснительными письмами ваши материалы по следующим адресам: цесаревичу Николаю, графу Воронцову-Дашкову и фон Рамбаху. Владимир Константинович сейчас лечащий врач Великого Князя Георгия Александровича. Думаю, три таких фигуры, заставят Государя быстро принять решение по лекарству. Про финансирование я уже сказал.
— Тимофей Васильевич, всё, что Вы говорите, с одной стороны, представляет собой наиболее оптимальное решение большинства возникших у нас проблем, но, с другой стороны, не решается одна, но самая главная — практическое подтверждение эффективности действия лекарства. Двадцать два случая и с разными заболеваниями — этого очень мало для принятия решения о промышленном производстве пенициллина. Необходима намного большая статистика. И работа в госпитале позволит ее быстро собрать, — твёрдо глядя мне в глаза, произнёс, как припечатал Бутягин.