Поход

Брайт Камли

— А ты ничего, — благосклонно сказала ему Карни, и подмигнула. — Нос мелковат, правда, но если за него ущипнет Южир, будет в самый раз!

И она разразилась таким заливистым смехом, что едва не утопила свой щит.

«Что-то у них тут с головой не то, — подумал Баст, совершенно не уловивший ничего смешного. — Видимо, влияет плесень и сырость».

Наконец, ведьма успокоилась, и пустила водомерок «вскачь».

Вскоре они уже покачивались рядом со ступенями, отчего-то сходящими прямо под воду, в темную глубину. Басту показалось, что они созданы не столько для того,

чтобы помогать подходить к воротам с поверхности воды, сколько для того, чтобы облегчить путь наверх каким-то тварям из бездны. Ему не хотелось знать, что за существа могут начать подниматься снизу. Отчего-то стало ясно, что даже Зу-зу может показаться рядом с ними паинькой.

Первый же шаг по ступеням вызвал активность в замке. По ним хлестнули настороженные поисковые лучи смертоносцев и еще каких-то насекомых, бдительно охраняющих покой магистра.

Карни поморщилась:

— Ну, это она уже переигрывает. Хочет, видимо, произвести впечатление, нахалка.

— На тебя? — спросил Лару. — На меня она его уже давно произвела, — презрительно скривила губы Карни. — На вас, конечно же. Скучает, видите ли, на посту.

Ворота распахнулись, и к ним выбежали муравьи-воины, несколько сороконожек и какие-то неприятные и незнакомые твари, обитающие только в подземном мире. Пришлось степнякам замереть, пока десятки усиков шарили по их телам.

Карни спокойно наблюдала за этой процедурой, пока один из появившихся позже других богомолов не полез Лару под рубаху.

Тут ведьма ударом ноги сломала ему лапу и закричала, задрав голову:

— Касса, это уже слишком! Ты что, совсем рехнулась?

Богомол, шипя и плюясь зеленой слюной, отбежал в сторону, бережно баюкая на груди перебитую лапу. Остальные стражи также отхлынули, освобождая троице путь в недра замка.

Но вначале им пришлось посетить Привратные покои и пройти мимо той самой Кассы. Эта ведьма изо всех сил делала вид, что не интересуется теми, кто ходит сквозь ворота.

Она сидела на кресле странной формы, сотворенном из скелета какого-то неизвестного степнякам животного, и гладила по голове одного из черных летунов. Тварь едва ли не мурлыкала, млея под прикосновениями ладони.

Разглядев ее вблизи, Баст похолодел. Это было пернатое воплощенное убийство — костяные крючки, шипы, зазубренные когти и многочисленные оскаленные пасти, расположенные в самых неожиданных местах наводили на мысли о скорой и лютой гибели любого, кто просто прикоснется к стражу. Тело существа представляло собой густую бесформенную структуру, внутри которой что-то постоянно перетекало и смешивалось. Не изменяли расположение и форму только многочисленные инструменты убийства.

Даже Карни постаралась побыстрее протиснуться мимо сидящего на полу летуна, недовольно бормоча что-то себе под нос.

Видимо, довольная произведенным тварью эффектом, Касса откинулась в кресле, и позволила зверюге забраться себе на колени. К удивлению Баста, от сидящей женщины не полетели во все стороны кровавые ошметки и куски обезображенной плоти. Напротив, девушка сладко потянулась и окинула гостей скучающим взором уставшего от монотонной работы человека.

Насколько Южир разительно отличалась от второй ведьмы, так и эта ни в чем не походила на Карни. Перед Бастом был образец томной красавицы, для которой мысль о прогулке длиной более десяти шагов смерти подобна.

Полная и розовощекая, с длинной светлой косой, она смотрела на подземный мир глубокими, почти бездонными глазами, не замутненными мыслями и лишними эмоциями.

Девушка зевнула, посмотрела сквозь степняков и принялась разглядывать свои холеные ногти. Летун попытался привлечь к себе внимание, осторожно куснув ее за палец, за что получил звонкую оплеуху. — Чужестранцы — это Касса, — сказала скучным тоном Карни, на что с кресла незамедлительно откликнулись:

— Чужестранцы — это Карни.

— Спасибо, — глупо улыбнувшись, сказал Лару и прошмыгнул мимо. Баст ненадолго задержался. Его занимала интересная особенность стражницы: при том, что ведьма в шлеме была абсолютно голая, а на Кассе ладно сидел легкий кафтан из тонкой просвечивающей кожи, метущий полами каменный пол, от нее разило развратом за добрую лигу, тогда как повелительница водомерок казалась на ее фоне строго одетой и целомудренной. Так и не разобравшись, за счет чего скучающая ведьма создала такой эффект, Баст прошел к двери, ведущей во внутренний двор замка. Вслед ему раздался могучий зевок и очередная оплеуха, перепавшая летуну.

— Странные они какие-то, — шепнул Пророку на ухо Лару. — Разные, и в то же время одинаковые.

— Точно, — ответил приглушенно степной правитель. — Сорви с них тонкий слой наваждения, и окажутся совершенно одинаковые монстры.

— Так со всеми бабами, — неожиданной концовкой завершил общение Лару, когда они очутились среди пышного цветника и фонтанов.

Тут уже Баст разинул рот. Он никогда не видел столько незнакомых и в то же время прекрасных растений. Порядок их расположения показался ему совершенно непонятным — но в том, что он имелся, сомневаться не приходилось. За цветником ухаживали, и весьма тщательно.

Карни неожиданно присела на одно колено и прошептала что-то, касаясь земли ладонью.

Недоуменно переглянувшись, степняки хотели обратиться к ней с вопросом, когда сад внезапно пришел в движение. И это оказалось весьма пугающим зрелищем!

Под каждым листом и бутоном всегда есть хоть малейшая тень. И вот все эти серые, черные и темно-синие тени всколыхнулись и потекли к путешественникам.

Лару закричал, обнажая саблю и бестолково размахивая ею перед собой. Баст же просто повернулся и попытался сбежать.

За спиной у них также клубился сгущающийся мрак.

— Вот боязливые какие! — развела руками Карни, небрежно уворачиваясь от свистнувшей возле уха сабли Лару.

— Замри! — сказал приятелю Баст, совладав с собой. Ему самому это удалось не без труда: пришлось вспомнить и про подобающее правителю достоинство, и про свою высокую миссию.

Лару ошалело вертел головой, опустив оружие. Тени собрались в один тугой кокон, из которого к ним шагнул высокий мужчина с орлиными чертами лица и гривой темных волос, обильно посеребренных сединой.