Похороненный дневник
Шрифт:
Свет на нижнем уровне амбара угас.
Наверху, на сеновале, наступила настолько полная темнота, что Джаспер уже не видел собственных рук, поднесенных к лицу. Его сердце отщелкивало секунды, пока минуты медленно текли мимо, одна вслед другой.
Молю, чтобы дядя сумел простить меня. Молю, чтобы папа любил меня по-прежнему. Молю, чтобы мама была в безопасности где-то там, далеко. Молю, чтобы она благополучно вернулась домой.
Кажется, минула целая вечность, пока где-то во тьме внизу не зарокотал глубокий мужской храп.
Джаспер еще никогда не видел своего дядю в такой ярости. И никогда не слыхал, чтобы Лео хотя бы упомянул в разговоре своих родителей. Бабушка с дедушкой умерли задолго до рождения Джаспера,
По доскам пола не дальше, чем в трех футах от места, где прятался Джаспер, легко и быстро пронеслись чьи-то крошечные лапки. Рядом раздался мягкий шлепок. Кто-то сердито зашипел. И сразу будто разверзлись врата ада: в визге, хрипе и урчании Люцифер сражался с крысой. Какой-то десяток секунд полного бедлама — и шум битвы стих, уступив вязким, осклизлым звукам. Острые зубы терзали где-то рядом горячую плоть. Джаспер еще теснее сжался, закрыв уши ладонями и стараясь не воображать, как крысиные кишки кольцами разлетаются в стороны.
Молю, чтобы меня не съели.
Чуть позже о его ногу потерлось что-то мягкое и пушистое. Джаспер затаил дыхание, подозревая, что Люцифер явился продолжить свой ужин. Но кот лишь терся о его голые ноги, пока не устроился к ним вплотную, чтобы в свою очередь свернуться в клубок. Не шевелясь от ужаса, Джаспер окаменел в неудобной позе, а приткнувшийся рядом зверь лишь мурлыкал, время от времени облизываясь. «Кот сейчас уснет», — со страхом осознал мальчик. Длинные когти Люцифера исполосовали Уэйну руку, и такое соседство не выглядело уютным. Набравшись храбрости, Джаспер легонько подтолкнул кота коленом, но тот даже не шелохнулся.
Пока внизу похрапывал дядя Лео, а коровы безмятежно жевали свою жвачку, Джаспер лежал в сене, прижатый дремлющим котом, и соображал, как бы выпутаться из этой передряги. Ему все же придется объясниться со своим дядей. Другого выхода нет. Нужно покинуть убежище, чтобы получить по заслугам. Пора уже повзрослеть. Джаспер понимал всю правоту этой мысли, но был слишком напуган, чтобы тронуться с места. Люцифер же дергал хвостом время от времени, напоминая о себе.
Тянулись часы. Тараща сонные глаза в темноту, Джаспер чувствовал, что теплый кошачий мех у задубевших ног делается все более приятным и утешающим. Жжение на коже левой лодыжки и возрастающая резь в колене мешали думать о чем-то еще, кроме боли. Люцифер потянулся, сильнее прижимаясь к Джасперу, и это теплое прикосновение на время облегчило страдания мальчика. Он не рисковал гладить кота, уже сам не понимая, чего опасается больше, — того, что Люцифер полоснет его когтями или что кот сбежит в темноту. В этот миг своенравный охотник на крыс был ему единственным другом.
Завтра опять начнутся школьные занятия. «Как же я теперь пойду в школу?» — гадал Джаспер, как никогда проклиная в себе труса.
Молю, чтобы мне достало сил стойко встретить наказание.
В темноте сеновала, один за другим, к мальчику начали являться его худшие страхи. Кровь летела с черных маминых локонов на стену квартиры. Девочка с темными глазами била кулаками в дверь, крича: «Вам известно, кто меня убил?» Детектив Руссо на четвереньках пробился сквозь сено, чтобы уволочь Джаспера в приют, где его ни за что не смогут отыскать родные. Озлобленный водитель грузовика подкрался сзади, с кривым серпом дяди Лео в руке и с нехорошим блеском в глазах. Мистер Хойт навис над мамой Джаспера, заставляя ее кричать, и кричать, и кричать…
Хватит!
Но кошмары все никак не унимались.
Незадолго до рассвета Джаспер услышал, как во дворе горланит петух. Вздрогнув, он резко уселся, что заставило кота Люцифера стремглав бежать в дальний угол сеновала. Вокруг темно, хоть
Джаспер с трудом поднялся на ноги и едва не рухнул назад в сено, рискнув перенести вес на изрезанную ногу. Наощупь она была горячей и распухшей, будто до отказа накачана ядом. Мальчик заставил себя наступить на нее, морщась от боли. Он это заслужил. Чем бы все ни кончилось. Он шаг за шагом обогнул тюки сена, пробираясь к люку и пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Не свалиться бы в люк. Прошу, не дай мне свалиться в этот люк!
Он медленно скользил вперед по доскам пола в поисках дыры, за которой начиналась лестница вниз. Каждый шажок сопровождал назойливый мамин голос: «Слушайся своего дядю, чтобы мама могла тобою гордиться». Дядин храп делался между тем все громче и был уже не таким размеренным. Солома, сбившаяся у ног, шуршала по дереву, не позволяя забыть, где он сейчас находится; с каждым шагом от боли в изрезанном колене у него перехватывало дыхание. И вот наконец кончики пальцев наткнулись на лестницу.
Джаспер чуть не взвыл в агонии, приседая, чтобы нащупать первую планку, но не стал медлить наверху. Холодный воздух нижнего яруса хлестнул по голым бедрам, когда он начал спускаться по лестнице, одолевая одну ступень за другой. Сквозь щели в дощатой обшивке амбара уже сочился бледный свет. Просыпались коровы. Мальчик слышал, как в стойлах нетерпеливо переступают их копыта. За эту ночь вымя у каждой отяжелело, наливаясь болезненной истомой. Джаспер молча поклялся подоить их всех — и сегодня, и во все прочие дни, сколько их ни потребуется, чтобы загладить вину перед дядей.
— Гляжу, ты отыскал дорогу обратно.
Сердце у Джаспера сжалось в страхе. Он обернулся, чтобы предстать перед темным силуэтом дяди, сидящего на раскладушке. И открыл было рот, чтобы признать: ему очень жаль, что все так получилось, и он обещает никогда в жизни не совершить другого неразумного поступка, — но вовремя спохватился. Кто же ему поверит? Для дяди Лео он был никчемным нахлебником, непутевым дурачком, ничем не лучше своей матери. Вместо этого Джаспер похромал к дальней стене и стащил с вбитого там крюка хлыст. Доковыляв до дяди, протянул ему орудие возмездия. В тот момент Джасперу было все равно, отстегают ли его хлыстом. Он даже был согласен умереть под ударами. И, наверное, заслуживал такой смерти, раз уж ничто иное не способно вытряхнуть из него всю дурь.
Дядя Лео взял протянутый ему хлыст и положил рядом с собой.
— Подай мне спички, парень.
— Да, сэр, — покорно кивнул Джаспер и захромал к двери амбара, за рамой которой те хранились. Теперь колено словно полыхало огнем. Каждый новый шаг заставлял взгляд мутиться, но Джаспер одолел весь путь до конца и принес, что нужно.
Дядя Лео чиркнул спичкой о бок лампы, и амбар осветился.
— Дай на тебя посмотреть.
Нагнувшись, он оглядел ноги мальчика. Впервые сумев оценить свое состояние, Джаспер и сам был потрясен. Правая нога вымазана бурыми разводами высохшей за ночь крови. Левая щиколотка в лиловых ожогах там, где до нее успел добраться огонь. Обе ноги щедро покрыты грязью, пылью и клочками соломы. Обгоревшие подол и рукава рубахи черным-черны от копоти, как и обе руки.
Дядя тихо присвистнул.
— Хорошенько ты себя отделал, да? — Голос резкий, но в твердом взгляде дядиных глаз Джаспер различил сострадание.
— Да, сэр. — Почувствовав, как катится по щеке слеза, мальчик смахнул ее прочь. Он не станет плакать. Не важно, что произойдет дальше, он не заплачет. Покосившись на хлыст, Джаспер в ожидании уставился на дядю. Он заслуживал всего, что выпало на долю Уэйна, и даже большего.
Дядя Лео проследил за его взглядом.
— Даже не надейся. Эта штука нужна лишь затем, чтобы урок запомнился надолго, и ни для чего больше. Сдается, ты об этом сам позаботился. Подойди-ка. Надо бы привести тебя в порядок.