Похороны империи
Шрифт:
– Только пытаюсь… А Виктор дома?
– Нет, конечно. Он на работе. Последние дни все время на службе. Их разрывали буквально на части. Российский министр приказывал одно, а союзный приказывал другое. Как слуга двух господ. Вот они и старались так работать. Слава богу, что все это закончилось. Если хотите, я продиктую вам его телефон.
– Не нужно, я знаю. Спасибо. Успехов вам.
– И вам тоже. Эльдар… – неожиданно позвала она его. – Извините, что я вас спрашиваю…
– Да, конечно. Что вы хотите узнать?
– Чем все это закончится? Иногда бывает так тревожно за наших детей… Как вы думаете?
– Думаю, что все будет хорошо, – ответил Сафаров, глядя на Журина, и вздохнул.
– Да? Вы так считаете? Спасибо. Вы меня
Эльдар попрощался и набрал рабочий номер Сергеева.
– Виктор, добрый вечер. Уже почти десять, а ты еще на работе.
– Здравствуй, Эльдар. Можно подумать, что ты уходишь со своей работы в шесть? Или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься. Приехал только в половине девятого. Послушай, Виктор, у меня к тебе большая просьба…
– В твоем статусе нужно говорить, что у тебя есть ко мне поручение, – рассмеялся Сергеев.
– Нет, это просьба. У тебя работает капитан Савченко. Женя Савченко. Это племянник моих близких друзей. Сейчас там освободилось место, и я бы просил тебя выдвинуть именно его.
– Савченко? – переспросил Виктор. – Так я его знаю. Толковый и инициативный офицер. Мы его и хотели выдвинуть. Просто возникли некоторые проблемы, но мы все равно его утвердим.
– Какие проблемы?
– С Ванилиным, как обычно, – пояснил Сергеев. – Он узнал, что муж тети Савченко работал в ЦК КПСС, и на этом основании решил «зарубить» кандидатуру капитана. Глупо и непонятно. У каждого из нас есть куча родственников-коммунистов, а Ванилин еще остается кандидатом в члены ЦК компартии Молдавии. В общем, глупость какая-то. Я доложу руководству, и Савченко, конечно, утвердят, можешь не сомневаться. А теперь, когда ты позвонил, тем более утвердят. Ванилин может бороться с уже распущенным ЦК, а вот с действующей администрацией президента он бороться побоится. Не беспокойся, мы его выдвинем и утвердим.
– Спасибо.
– А нам нужно чаще встречаться, – предложил Сергеев. – Надеюсь, что мы скоро увидимся.
– Обязательно скоро увидимся. Пока. – Эльдар положил трубку, посмотрел на гостя и спросил: – Все слышали?
– Да, – кивнул Журин, – спасибо тебе.
– Он его хвалил. Говорит, что очень достойный офицер.
– Да, я так и понял. У тебя трубка такая, что все слышно. Считай, что я твой должник. Спасибо большое.
– Не за что. Еще коньяк?
– Нет, вполне достаточно. Зять ждет меня в машине внизу…
– Нужно было ему подняться к нам…
– Необязательно. Пусть подождет, молодой еще. Ему будет полезно…
– Строгий вы тесть.
– Зато справедливый. – Журин поднялся и пошел к выходу. Обернулся и протянул руку: – Я в тебе не сомневался. Знал, что ты не откажешь.
После отъезда Журина Эльдар прошел в ванную комнату, посмотрел на себя в зеркало. Сколько таких Ванилиных сейчас вылезло из своих щелей… Сколько их будет портить жизнь нормальным людям, устраивать преследования по политическим мотивам, перекрашиваться в демократов… Любая революция, как большая волна, порождает густую пену, которая всегда всплывает на поверхность.
Самая серьезная опасность сегодня в СССР и для «новой России» – не со стороны убежденных коммунистов, а со стороны тех «оппортунистов», которые поддержали Ельцина с целью сохранения своей власти, от который Президент РСФСР пока не может отмежеваться.
«Таймс», Лондон
Нынешняя политическая обстановка в СССР характеризуется небывалой ранее силой Ельцина и слабостью Горбачева. Ельцин сегодня уверенно идет вперед, пользуясь слабостью своего некогда могущественного соперника. Он осознает свою силу. Это проявилось и в том, что он в своем телеинтервью возложил часть вины за переворот на Горбачева, обвинив его в плохом подборе кадров. Что можно сказать о президенте, когда вице-президент страны и глава парламента готовы выступить против него единым фронтом?
Сообщение Эй-би-си
Необходимо помнить о тех трудностях, которые предстоит решать Борису Ельцину сразу после его победы. Это в первую очередь проведение радикальных экономических и политических реформ среди народа, который не имеет никакого опыта в области строительства демократии и создания рыночной экономики. Кроме того, необходимо создавать новую конституционную модель общения с другими республиками в тот момент, когда в отдельных регионах большой страны растет национальная напряженность.
«Индепендент», Лондон
Глава 7
События последних дней, словно соревнуясь друг с другом, наносили ему один удар за другим. Он действительно вернулся совсем в другую страну. В отпуск уезжал всесильным Президентом Советского Союза, который готов был примирить все республики и заключить Союзный договор на основе выработанного консенсуса. Ему подчинялась более чем трехмиллионная армия, ее ракетный и ядерный потенциал, мощь союзных КГБ и МВД, пятнадцатимиллионная партия, спаявшая, как железным обручем, все республики Советского Союза. Он был нобелевским лауреатом, самым влиятельным политиком современности, человеком, разрушившим Берлинскую стену и давшим согласие на объединение Германии, творцом «нового мышления», сумевшим остановить гонку вооружений, демонтировать систему социализма и Восточный социалистический блок.
А вернулся он уже совсем в другом качестве. Руководителем некоего аморфного объединения, в котором все республики уже твердо намеревались выйти из его состава, объявив о своем суверенитете и независимости, политиком, потерпевшим полный крах в своей кадровой политике, когда против него выступили все – без исключения – высшие руководители государства; человеком, который уже не мог ничего решать самостоятельно – все видели, как ему диктовал российский президент, потерявший даже возможность назначать на ключевые должности своих людей и вынужденный согласиться на кандидатуры, предложенные Ельциным. Его политический вес таял с каждым днем, в некоторых отечественных и зарубежных изданиях его даже жалели, ему сочувствовали. Он выглядел жалко и неубедительно. Только номинальная ядерная кнопка, бесполезная по сути и бывшая лишь атрибутом бывшего величия, еще оставалась в его распоряжении.
Личная трагедия Михаила Сергеевича Горбачева заключалась в том, что своими непоследовательными и непродуманными реформами он разрушал страну и партию в течение последних шести лет. И теперь, оставшись без партии, из которой он вышел и которую разрешил разогнать, изо всех сил пытался спасти государство, где должен был оставаться первым и последним президентом некогда единой страны. В эти последние месяцы он продемонстрирует чудеса политической эквилибристики, пытаясь примирить непримиримых противников и удержать расползающуюся страну, искренне полагая, что еще можно спасти прежний Союз. Но после того как Ельцин прилюдно тыкал в него пальцем, а затем демонстративно заставил сначала отказаться от должности Генерального секретаря, а затем от партии, от своих сторонников и даже от собственных назначенцев, всем стало понятно, что любимый «Горби» – отныне медленно остывающий политический труп, у которого уже не было ни прежнего влияния, ни прежней власти.