Похороны викинга
Шрифт:
– Именно, – улыбнулся я. – С одним условием: чтобы ты рассказал мне, в чем заключается игра.
Слава Богу, эта проклятая история подходила к концу. Но нет, я был совершенно уверен, что Майкл не позволит мне взять вину на себя, хотя и предпочел бы это. Ведь тетя может отказать ему от дома.
Майкл встал.
– Отнесешь? – спросил он. – Если я его сейчас достану, ты отнесешь его прямо к тете Патрисии и скажешь, что стащил его для смеха. Так?
– Я был бы очень счастлив, Майкл, если бы ты позволил мне, – ответил я. – Надо покончить с этим дурацким делом и выпутать из него девочек, Дигби и несчастного Огастеса.
– Хм, – сказал Майкл. – Значит, ты отнес бы…
– Никто, кроме меня, не знает, что ты был внизу, Майкл. Почему ты не положил его на место? – спросил я его.
– Жаль, что не положил, – ответил он.
Раздался стук в дверь.
– Кто там? – спросил Майкл.
– Я! – заревел голос Дигби.
Майкл отпер дверь.
– В чем дело? – спросил он.
– Изабель хочет с нами тремя поговорить. Она искала вас. Ей пришла в голову гениальная мысль. Можно выправить грустное положение вещей.
– Где она? – спросил Майкл.
– Я обещал ей привести вас обоих за уши в курительную комнату, если только кто-нибудь из вас не скрылся уже с добычей, – ответил Дигби.
– Пока что я еще не сбежал, но после завтрака мне понадобится расписание поездов, – сказал Майкл. – Пойдем, выслушаем блестящий проект Изабель.
Мы спустились и прошли в курительную комнату. Медная шкатулка бросилась мне в глаза. Мне показалось, что ее крышка и передняя сторона светлее остальных ее частей.
– Не разоблачай меня, Джон, пока что, – сказал на ходу Майкл.
– Джон тебя поймал? – спросил Дигби.
– Вчера ночью, – сказал Майкл.
– На месте преступления, – подтвердил я, и мы вошли в курительную комнату.
Изабель сидела у камина. Было видно, что она много плакала. Когда мы входили, она смотрела только на меня.
– Я чувствую себя такой несчастной! – простонала она. – Я была такой скверной, такой… Но я больше не могу!
– Отдай нам знаменитую драгоценность, дорогая, – сказал Дигби. – Мы отнесем ее к тете и по-братски разделим тетины превосходно подобранные ругательства.
– В чем дело, маленькая? – спросил Майкл.
– Я допустила, чтобы подозревали Огастеса! – всхлипнула она. – Огастес совершенно не виновен, и я могла бы одним словом это доказать вчера же… И я этого не сделала!
– Почему, милая? – спросил я
– Не знаю… нет, знаю: это было бы похоже на желание снять подозрение с меня самой, – ответила она. – Я думала, что это просто глупая шутка… И я, конечно, думала, что тот, кто взял, признается и положит на место. Но теперь это ужасно… Я больше не могу молчать. Я должна сказать вам прежде, чем говорить тете.
– В чем же дело, собачка моя? – спросил Майкл.
– Когда свет потух, я сказала: духи и домовые, или что-то в этом роде. Не то я действительно испугалась, не то сделала вид, что испугалась, и в темноте схватила кого-то за руку. Когда свет загорелся, я увидела, что это Огастес, и сразу отпустила его; я боялась, что кто-нибудь заметит.
– Конечно, – согласился Дигби, – злополучный Огастес невинен, если только они не сговорились в потемках и не похитили драгоценность совместно.
– Не валяй дурака, Диг! Бедная Изабель действительно очень разволновалась. И слава Огастесу, что он не привел этого доказательства в свою пользу, – сказал я.
– Милое дитя! – воскликнул Дигби. – Надо будет найти и простить его.
– Ты рассказала это Клодии – спросил Майкл.
– Да, но она думает, что я ошиблась, – ответила Изабель. – Конечно, я не ошиблась. Что за вздор!
– Наш друг Огастес должен быть очень благодарен тебе за то, что ты поймала его в темноте и не забыла об этом, – сказал Майкл.
– Да, – согласился Дигби. – Теперь он сможет вилять хвостом, весело лаять и резвиться у ног тети Патрисии, в то время как мы будем оставаться в мрачном изгнании.
– Иди к тете и облегчи свою совесть, Изабель, – сказал я.
Она посмотрела на меня долгим, жалобным взглядом и вышла из комнаты.
– Послушайте, сограждане, – сказал Дигби, когда дверь закрылась, – вот что я хочу знать: кто стащил эту самую драгоценность? Простите меня за настойчивость, но раз милый Огастес не виноват, это должен быть кто-то из нас троих. Опять же, простите меня, но это не я, значит, это кто-то из вас двоих… Вот что, отдайте этот камень, если он не очень вам нужен.
Майкл и я взглянули друг на друга. Лицо Майкла опять было непроницаемо.
– Я думаю удрать с этим сапфиром, – сказал он.
– Джон получит половину? – спросил Дигби.
– Нет, – ответил за меня Майкл. – Я возьму его целиком.
– Будь другом, удери сразу после завтрака, – сказал Дигби. – Дело в том, что мне нужно повидать в городе одного человека по поводу одной собачки, а тетка не хочет с нами расставаться, пока дело не выяснится.
– Постараюсь, – сказал Майкл, и я тихонько выскользнул из комнаты. Я вспомнил медную шкатулку.
Я прошел в холл и подошел к шкатулке. На ее крышке были отчетливо видны отпечатки пальцев. Я прошел к умывальнику, находившемуся рядом с внутренним холлом, намочил платок и намазал его мылом. Потом вернулся и поспешно начал чистить шкатулку.
Удалить следы пальцев оказалось легче, чем удалить следы чистки. Я не хотел, чтобы кто-нибудь заметил, что шкатулка была вычищена. На вешалке, где висели наши пальто, я нашел шелковый шарф Дигби, и он показался мне подходящим.
Я стер все следы мыла со шкатулки и как раз проводил по ней последний раз шарфом, когда дверь открылась и вошел Майкл.