Похождения Бамбоша
Шрифт:
Тогда Боско смачно плюнул на пол и прижал к правой щеке изогнутый дугой большой палец.
Трактирщик ничего не заметил, а если и заметил, то не понял происходящего.
Глядя по-прежнему благодушно, Констан тоже прижал большой палец, изогнув его дугой, к правой щеке и плюнул с не меньшим смаком.
«Эге, — подумал Боско, — не бросил он своих бандитских делишек. А коли и притворяется кучером, так это для отвода глаз. Он сволочь редкая и совсем не прост».
Боско заплатил за выпивку и вышел первым.
Констан с видом человека, крайне торопящегося, бросил мелочь на стойку и выскочил следом. Он нагнал Боско, шедшего медленно, прогулочным шагом, и сказал:
— Привет, Боско.
— Привет, Черный Редис.
— Что означают эти твои примочки? [66] Ты что, разве из нашей банды?
— Да нет. Но был бы не против.
— Но откуда ты знаешь наш тайный знак?
— Дурак. Я и не то еще знаю. От меня никогда ничего не скрывали, потому что известно — я никогда никого не заложил.
66
Примочки — опознавательный сигнал. (Примеч. перев.)
— Я ничего и не говорю. Но какой такой случай привел тебя сюда?
— Просто зашел пропустить стаканчик, между прочим на последние шиши. А тут вдруг ты… Я сразу себе сказал: если Черный Редис остался тем же добрым малым, то одолжит мне монет двадцать.
— Усек. Вот тебе двадцать монет, и, если хочешь прибиться к нам, приходи сегодня в одиннадцать вечера в «Безголовую Женщину».
— Буду. А вот ты, только не обижайся, такой вид имеешь, как будто холуем заделался.
— Да, да, после расскажу, вечером. Теперь мне некогда.
— Скажи хоть, кому служишь?
— Времени нет.
Черный Редис бегом пустился прочь, и Боско остался один.
Он бы с удовольствием вернулся в погребок и порасспросил бы о бароне де Валь-Пюизо. Однако боялся навлечь на себя подозрения и потерять те выгоды, которые сулила ему встреча с Черным Редисом. Будучи человеком осторожным и осмотрительным, он проследил, как последний зашел в какое-то скромного вида строение, скорее всего подсобную постройку либо конюшню, но уже через несколько минут вышел в пышной ливрее и уселся на козлы элегантной кареты, запряженной роскошным рысаком.
Через две минуты экипаж остановился у парадной дома номер пять.
— Ах, вот кабы приятель оказался на службе у барона де Валь-Пюизо, — размечтался Боско.
Вскоре из дома вышел какой-то молодой человек, открыл дверцу кареты и, усевшись, бросил кучеру короткое приказание.
Экипаж рванул с места, но Боско успел разглядеть лицо неизвестного.
Боско обратился к угольщику, глазевшему на отъезжавшую карету, и с удовлетворением убедился, что предчувствие его не обмануло — это он.
— Этот мусью — барон де Валь-Пюизо, — ответствовал овернец. — Я хорошо его знаю.
Боско удалился, думая:
«Уж эту-то физиономию я вряд ли забуду! А вечерком — в „Безголовую Женщину“! Если не ошибаюсь, я повстречаю там славных парней, которые пособят мне в поисках. Ребята, конечно, отпетые, это верно, но иногда они, и только они, способны совершить невозможное. Да и я не промах — с таким подкреплением парнишку мы отыщем наверняка».
ГЛАВА 25
В своем рассказе я уже поделился горестным наблюдением об омоложении криминального мира.
В прошлые времена бандиты, воры, профессиональные убийцы были, как правило, людьми зрелыми, часто достигавшими весьма почтенного возраста. Сегодня мы не так уж редко встречаем убийц пятнадцати — шестнадцати лет от роду. А попадаются подростки еще моложе, так, недавно полиция, арестовав одну банду, обнаружила в ее рядах четырнадцати-, тринадцати — и даже двенадцатилетних подростков. Эти дети с пугающим цинизмом хвалились убийствами, совершенными с изощренной жестокостью. Подобная банда не единственная, существует по меньшей мере еще одна, в течение двух лет буквально терроризировавшая некоторые районы Парижа, особенно свирепствуя в пригородах. Многочисленная, подчиненная железной дисциплине, предводительствуемая энергичным, смелым, дьявольски ловким главарем, эта шайка, состоящая из малолетних негодяев, называла себя «Бандой арпеттов».
«Арпетт» на жаргоне означает «подмастерье», но при этом слово имеет несколько уничижительный оттенок. В виду имеется худосочный, болезненный, плохо одетый подмастерье-замухрышка. В конце концов в воровском кругу слово стало употребляться применительно к новичкам, вступающим на преступный путь. В банде арпеттов было всякой твари по паре — не только жуткие бандюги, выходцы из исправительных колоний, но и молодые люди из хороших семей. Например один из них, сын богатого купца с улицы Паради-Пуассоньер, примкнул к шайке после того, как украл из папашиного сейфа двадцать тысяч франков. Этот подросток имел многочисленных подружек, затевал пирушки и кутил напропалую. Он был законченным негодяем и, служа банде ценным наводчиком, отзывался на кличку Шелковая Нить.
Другой, чуть помоложе, был сыном нотариуса из пригорода. После того, как отец вполне заслуженно подверг его наказанию, он, как и Шелковая Нить, очистил кассу, а затем поджег дом. Вся семья едва не погибла. Парень, однако, сожалел лишь о том, что этого не случилось. Это был один из самых жестоких бандитов во всей шайке и носил кличку Малыш-Поджигатель.
Третьего звали Дитя-из-Хора. Ему было всего тринадцать лет. Он пел в капелле одной из самых главных парижских церквей. Обладатель изумительного голоса и хорошенького личика, белокурый, румяный, он приводил слушателей в восторг и умиление, когда его хрустальный голосок наполнял часовню.
Верующие говорили о нем:
— Да это настоящее чудо! Когда он, окутанный ладаном, выводит свои рулады, можно подумать, что это ангельское пение!
Под его красной скуфейкой, под прозрачным стихарем, сквозь который просвечивалась алая сутана, под обличьем белокурого ангела с голосом серафима скрывалось глубоко порочное существо. Среди многих «подвигов», свидетельствовавших как о преступных наклонностях, так и о психических отклонениях, ему приписывали изнасилование девочки, едва достигшей шести лет!