Похождения Хаджи–Бабы из Исфагана
Шрифт:
Не упоминая ни слова о колдуне, я сказал матушке, что намерен угостить друзей завтраком, и предложил ей позвать к следующему утру своих коротких приятельниц. Ахуна, привратника, племянника первой жены отца, брата матери и других известных мне лиц я сам пригласил лично.
Они пришли в назначенное время. За скромною подачею я объяснил моим гостям цель, для которой их собрал, пристально всматриваясь им в глаза, не примечу ли в ком-нибудь признаков смущения. Но все казались крайне невинными и даже сами вызывались содействовать мне к открытию утайщиков наследства. Вскоре явился к нам и горбатый человечек со своим товарищем, нёсшим что-то
Дервиш Тиз-нигах с любопытством рассмотрел все лица и в особенности устремил змеиный взор свой на бывшего моего учителя, Ахуна. Тот не мог выдержать адского его действия, смутился, вскрикнул: «Нет бога, кроме аллаха!» – провёл рукой но лицу и бороде и подул на плеча, для удаления от себя нечистой силы. Гости рассмеялись и пошутили над его робостью. Колдун позвал к себе своего товарища и вынул из платка медный стакан, поверхность которого была исписана изречениями из Корана, относившимися к воровству и преступному лишению сирот следующего им имущества. Произнеся слова: «Во имя аллаха, всезнающего, всевидящего!» – он с большим благоговением поставил стакан на землю и сказал:
– Иншаллах! Этот стакан покажет нам место, где спрятаны деньги покойного Кербелаи Хасана (да озарит аллах его могилу неугасаемым светом!).
Гости поглядели друг на друга с удивлением и недоверчивою улыбкой. Дервиш нагнулся к земле и, удачно толкнув рукою, привёл стакан в движение.
– Смотрите, смотрите, куда он катится! – закричал он. – Его ничто удержать не может. Он сам идёт: я не руководствую. Машаллах! машаллах!
Мы все двинулись вслед за катящимся стаканом, который нечаянно принял направление прямо к дверям гарема. Чтоб отворить их, надобно было вступить в переговоры с женщинами. По моему требованию, они наконец впустили нас в своё отделение, поспешно закутываясь в покрывала и преследуя любопытными взорами движение волшебной чаши.
– Прочь с дороги! – закричал колдун тем, которые не посторонились.
Мать моя, видя, что стакан, прокатясь через весь гарем, стремится прямо на двор, побежала за ним и несколько раз пыталась притоптать его ногою, но колдун удержал её за руку, грозно примолвив:
– Не тронь его, родимая! Ужели не видишь, что он действует по воле аллаха? Истина обнаружится, несмотря на коварство человеков.
Стакан остановился в углу двора, где мы тотчас приметили, что земля недавно была вскопана. Дервиш обнажил свой кинжал и сказал:
– Во имя аллаха! Теперь смотрите, что я буду делать. Он погрузил кинжал в землю, отрыл песок руками и вытащил из него куски разбитого глиняного сосуда. Потом он показал нам небольшую круглую яму, в которой, очевидно, помещался прежде другой подобный сосуд.
– Вот где были деньги; но теперь их тут нет! – примолвил он и, взяв стакан в руки, стал его целовать и гладить, называя его своим дядюшкою, благодетелем, душою, печёнкою и проч.
– Удивительно! – воскликнули все присутствующие, считая горбатого дервиша существом сверхъестественным. Но привратник, бывший неоднократно свидетелем подобных чудес, возразил:
– Где ж вор? Давайте нам клад или того, кто похитил его!
– Потише, родитель, не торопись: на всё есть средство, – отвечал колдун и, обращаясь к собранию, сказал: – Я уверен, что каждый из вас, честные господа, желает очистить себя от подозрения и охотно подвергнется лёгкому и простому испытанию, которое сейчас предложу вам.
– Да! Конечно! – вскричали многие.
– Это что за дело? – присовокупили другие. – Мы на всё готовы. Продолжайте начатое.
Тиз-нигах кликнул своего служителя и, взяв у него небольшой мешок, сказал:
– В этом мешке, честные господа, заключается сухой рис. Каждому из вас я положу в рот по нескольку зёрен этой крупы с тем, чтобы вы сжевали их как следует и мне возвратили. Горе тому, кто не раскусит моего рису! Чёрт немедленно схватит его в свои когти. – Говоря это, он построил нас в ряд и набил все рты рисом. Я, как истец, один был исключён из общего правила. Мать моя также хотела уклониться от испытания, но колдун заставил её последовать примеру прочих, утверждая, что дело идёт об отыскании имущества сына, а не её собственного. Все начали усердно шевелить челюстями, как вдруг Ахун, выплюнув рис на землю, вскричал с негодованием:
– Что за проклятый товар дал ты мне жевать? Я для тебя лошак, что ли, что ты велишь мне грызть сухое зерно? Я стар, съел зубы на чёстном хлебе и не умею жевать твоего нечистого рису.
Мать моя тоже стала жаловаться на зубы и отказалась продолжать жвачку. Наступило глубокое молчание. Внимание всех свидетелей сосредоточилось на ней и на Ахуне, когда одна старуха-подёнщица приняла их сторону и сказала:
– Что это за глупые шутки? Можно ли так бессовестно поступать со своею родительницею и своим старым учителем? Стыд! стыд! Пойдёмте отсюда. Он, видно, сам вор.
– Не бесись, матушка, тебе до них какое дело? – сказал колдун. – Мы не сумасшедшие и не ослы, и с нами не смей говорить так неучтиво. Спрашиваю: были ли в этом углу деньги или нет? Есть ли на свете воры или нет? Никто не говорит того, что они украли деньги; но дело в том, что они люди немолодые, достопочтенные, знают, кто их украл, и не преминут сказать нам в своё время. Славный колдун, Хазар-ман, прозванный закадычным другом Большой Медведицы и наушником планеты Сатурна, знавший всё, что люди думали, думают и будут думать, сказал положительно, что испытание сухим рисом есть лучшее средство в отношении к трусам. Теперь, когда ясно доказано, что вы не храбрецы и не львоеды, употребляю с вами другой способ, который никого не пристыдит, а заставит вора тихонько возвратить чужое добро, если он не желает провалиться сквозь землю в течение троих суток. Этот способ называется земляная насыпь. Вот в этом углу устрою из земли небольшое возвышение; буду тепло молиться аллаху всю ночь, и если завтра в моей насыпи ничего не найдётся, то заплачу вам по мискалю золота за каждый волосок моей бороды.
Дервиш немедленно принялся за дело и в углу двора навалил кучу земли. Гости с любопытством смотрели на его действия: одни считали его и меня поборниками ада, другие сильно были озабочены судьбою матери моей и Ахуна. Наконец все разошлись, обещав большею частью собраться ко мне завтра, чтобы быть свидетелями вскрытия волшебной насыпи.
Хотя искусство горбатого колдуна поистине казалось мне весьма удивительным, но как оно довело нас только до места, где некогда были деньги, а не до самих денег, то я простился с надеждою когда-нибудь их увидеть. За всем тем, он не преминул явиться на следующее утро вместе с привратником и другими вчерашними гостьми. Ахун не пришёл. Мать моя уклонилась от присутствия, под предлогом навещания больной приятельницы. Итак, без них пошли мы толпою к насыпи. Тиз-нигах приступил к ней с таинственным благоговением, произнося известные священные воззвания.