Похождения робота
Шрифт:
И директор ему втолковывал:
— Представляете, как это может отразиться на репутации нашего предприятия? На моей личной, наконец? И как отнесутся к этому верхи?
Малый свое долдонит:
— Машина выше личных амбиций! Она не обучена заниматься махинациями и подтасовкой фактов.
Сергей Фомич торжествует:
— Дура твоя машина! Ничего не смыслит в составлении отчетов! Вот у меня поглядишь, как получится!
Взялся Сергей Фомич за дело, два дня с нашей помощью покумекал — и вышел полный ажур: и тебе перевыполнение,
С тех пор машина совсем захирела, только девушки иногда забегали к ней погадать насчет женихов, но давали о себе настолько приукрашенную информацию, что никакой жених им не соответствовал, не говоря уж о неженатом электрике Иване, в которого большинство и целилось. Правда, одна из них, копировщица Зойка, выскочила замуж за самого очкастого малого. У Зойки мозгов, конечно, не ахти, но чтоб задурить парню голову, никакая ЭВМ с ней не сравнится.
А скоро этого малого совсем уволили, когда начали внедрять объединение функций, и его функции передали электрику Ивану.
Иван, несмотря на шесть классов образования, ничуть не растерялся и повытаскивал из машины множество диодов-триодов, которыми каждый вечер торговал у магазина «Радиотовары». Правда, машина сильно сопротивлялась и три раза чуть не до смерти убивала Ивана током, когда тот ковырялся в ее внутренностях, выискивая, чего бы еще отвинтить.
Окончательно доконал ЭВМ Сергей Фомич.
Он больше всех ее ненавидел и, проходя мимо, не раз говорил:
— У меня мозгов, может, не так много, как в этой хреновине, однако предполагаю, что скоро ей — хана!
И когда спустили нам очередной план по металлолому, которого у нас сроду не водилось, Сергей Фомич выискал какую-то статью, чтобы списать ЭВМ с баланса.
Потом позвали слесарей с автогеном, разделали машину на куски и без всякой мороки выполнили план по металлолому, да еще и премию получили — по 32 копейки на нос.
— Пока я жив, — гордо сказал Сергей Фомич, — обойдемся без ЭВМ!
УНИКАЛЬНЫЙ ДАР
— Махоркина поймали! — разнеслась весть по вязальному цеху.
— А что он сделал?
— Да станок переладил и три левых свитера связал по модному фасону! — рассказывали сведущие люди. — Наши-то балахоны устарели, никуда не идут: ни налево, ни направо, хоть сам носи.
— Голова у этого Махоркина!
На месте преступления бесновался сменный начальник Артемьев и, грозя кулаками, кричал:
— Импортный станок испортил! Валютой плачено! Своими руками задушу! Иностранец тут три месяца налаживал, сухое вино пил.
При этом воспоминании Артемьев потер живот и сплюнул. Каждый день, обедая по просьбе начальства с иностранцем, который не садился за стол без сухого вина, он от непривычки к некрепленым напиткам мучился изжогой и боялся заболеть раком.
Сам Махоркин, толстый и добродушный, оправдывался:
— Да ничего не сломано, Петр Петрович! Зря волнуетесь: вот эту железяку уберем, проволочку отсоединим… вот эту штуковину снимем… и порядок!
— Штуковину! Железяку! — волновался Артемьев. — Как назвать — не знают, а берутся налаживать импортные машины! Дубье!
Но, убедившись, что станок цел, он успокоился и как известный на фабрике изобретатель и рационализатор заинтересовался технической стороной приспособления Махоркина:
— Та-ак… Говоришь, сюда эту «железяку»? Любопытно… А эту проволочку куда? А! Понял-понял… Интересное решение… Оптимальный, так сказать, вариант… Главное, затрат никаких: проволочка, железяка… черт знает что! Ну-ка, запусти станок! Ясно! Останови! Покажи свою продукцию… Оригинальная вязка! Рисунок какой… Где научился?
— Да племянница образчик показала, — скромно сказал Махоркин. — Говорит: такую вязку везде с руками рвут. Я и срисовал себе для памяти на бумажку.
— Ну и ну! — удивился Артемьев. — Да ты знаешь кто, Махоркин?
Махоркин смутился:
— А как же. Я теперь называюсь мелкий расхититель соц…
— Нет! — вскричал Артемьев. — Ты — талант! Кулибин! Словом, приступай к работе, жди решения!
Захватив связанные Махоркиным свитеры, Артемьев ушел.
А Махоркин вернулся к производству основной продукции, горестно размышляя, как дальше повернется его судьба: отдадут его под товарищеский суд или выгонят с фабрики.
Между тем в кабинете директора Артемьев, потрясая махоркинским свитером, ораторствовал:
— Феноменально! Из подручных материалов. Малограмотный человек… и такая продукция! Давайте изобретение Махоркина оформим и внедрим. Дефицит же!
Директор махнул рукой:
— Это — длинная процедура. Нужно добиваться разрешения главка! Да смета… Да калькуляция! А старые кофты тем еще хороши, что хищения готовой продукции у нас почти прекратились.
— А как же с Махоркиным? — настаивал Артемьев. — Ведь талант! Самородок! Под внешне непритязательной оболочкой таится такой технический ум! Давайте создадим ему условия? Пусть сидит в БРИЗе, подает идеи, мы их будем грамотно оформлять и прочее. Получится, что может собственных Платонов… И так далее…
И Махоркин очутился в БРИЗе с месячным испытательным сроком.
Из трех связанных Махоркиным свитеров один взял себе Артемьев, другой директор подарил сыну, третий исчез неизвестно куда.
Через месяц директор спросил Артемьева:
— Как там твой Платон? Много идей подал?
Артемьев вздохнул:
— Ошибка получилась! Никаких творческих идей, абсолютный нуль! Главное, старается изо всех сил, а ничего не выходит. Жена жаловалась: футбол не смотрит, «козла» не забивает. Худой стал, желтый. Только и знает — сидит, по бумажке чертит. Да где ему! Очевидно, воспользовался чьим-то готовым решением.