Похождения робота

Петрин Александр Николаевич

Из выступления директора Дворца культуры на вечере артиста Н.:

— Разрешите, дорогой наш товарищ народный артист, в знак благодарности и признания преподнести вам этот сувенир!.. (Давай-давай! Заносите! Правым боком заносите! Осторожно, не оброни! Стоп! Останови!..)… Итак, этот сувенир, наименование «Макет доменной печи», артикул, если вам интересно, 12 212… Пусть в вашей московской квартире он напоминает вам…

Из телефонного разговора артиста Н.:

— Иван

Кузьмич, голубчик, будь другом, выручи! Как говорится, по гроб жизни… Да сувенир этот проклятый! Ведь тридцать килограммов, с ума сойти! Вчера мой аккомпаниатор, человек молодой, спортсмен, из машины его выволакивал, так до сих пор руки дрожат, не знаю, как играть будет!.. Иван Кузьмич, друг, давай так договоримся: где ты меня просил дополнительно выступить? На рельсопрокатном заводе? Ладно! Выступлю! Без денег, на общественных началах выступлю, только ты эту домну у меня забери, договорились? Да присмотри там, на заводе, чтоб без сувениров обошлось: а то еще рельс мне подарят с именной гравировкой!

Из монолога Иван-Кузьмичевской супруги:

— Чего вытаращился? Эку махину несуразную в дом приволок, где только сыщет! Зальют глаза-то, себя не помнют!.. Как сервант третий год прошу: ме-е-еста, вишь, нету… А тут, гляди-ко. Я собралась здесь цветок поставить, а он — на-ко: чертовину каку-то взгромоздил! Мало у нас в каждом углу насовано удочек, патронов, пружин, каких-то мазей вонючих — новое дело удумал! Ну нет, хватит!

Рассказ звеньевого Саши:

— Здорово нам эти штуковины помогли, утерли нос третьему звену, будь здоров! А то — куда ни зайдешь: «Теть, есть у вас металлолом?» — «Нету, другие ребятишки забрали». Или дают консервные банки, крышки, в общем, всякую ерунду… Вдруг Витька бежит: «Берите, говорит, тележку, да айда ко мне, отец вчера какую-то доменную печь домой приволок, а как мать начала ругаться, так нам отдает!» Глядим — верно: килограммов тридцать потянет, сколько это надо консервных банок? Везем ее через город, рады ужасно! Вдруг старик подходит, седой такой, усы, колодочек штук двадцать. «Ребята, говорит, куда вы эту вещь везете?» Мы: «В металлолом!» А он: «Может, заедете ко мне, я вам еще такую штуку подарю?» А нам — только давай! Старик — он генералом оказался — даже помогал нам с лестницы ее стаскивать и каждому по шоколадке дал! А к вечеру — вот потеха! — еще одну нашли в овраге, она была землей засыпана, да мы раскопали! Сразу норму выполнили! А интересно, что из нашего металла сделают?..

Из выступления начальника сувенирного цеха:

— Итак, в новом квартале снабжение нашего цеха металлосырьем значительно улучшилось… И мы планируем расширить выпуск сувениров, в частности сувенира «Макет доменной печи»… В качестве новогоднего сюрприза мы уже выпустили сверх плана свыше тысячи чугунноединиц указанного изделия…

ПИЖОН

Начальник заготуправления облпотребсоюза Изместьев, прочитав письмо, сморщился и поднял телефонную трубку:

— Лихонос! Зайди-ка! Срочно!

Лихонос, длинношеий малый с обалделыми глазами

и таким выражением лица, будто кто-то все время тянет его вверх за волосы, возник в кабинете бесшумно и немедленно.

— Садись, товарищ председатель профбюро! — голосом, не обещающим ничего доброго, произнес начальник.

Лихонос сел. Он не сидел, а как бы парил над стулом, почти не касаясь его, и всем своим видом показывая готовность немедленно куда-то бежать и что-то выполнять в самом ударном порядке.

Начальник протянул ему письмо:

— Почитай-ка вот. По твоей части.

Лихонос начал читать, умудряясь больше глядеть на начальника, чем на маленький синий листок:

«Отделение милиции сообщает, что гр. Монахович А. С., 1955 года рождения, счетовод облпотребсоюза, находясь 17 июля 1988 г. на стадионе, вступил в спор с неизвестным гражданином, в результате чего у собеседника оказался надорванным правый лацкан пиджака. На предложение мл. сержанта милиции тов. Орешкина проследовать в отделение оказал сопротивление, мотивируя это тем, что намеревается посмотреть конец игры. Ввиду того, что гр. Монахович А. С. спиртных напитков внутрь не принимал, а пострадавший отказался возбудить дело, объяснив, что оба являются болельщиками за разные команды, мы сочли возможным передать гр. Монаховича А. С. на воспитание коллектива».

— Как он… Вообще-то? — спросил начальник, когда Лихонос перестал читать.

Лихонос, устремив взгляд в стену, задумчиво почесал затылок.

— Да… Довольно смирный. Скромный даже, можно сказать. Молчаливый такой… Насчет того, что болельщик — это правильно сигнализировали. Но больше ни в чем отрицательном не замечен!.. Нервный, правда. Как-то внес мне предложение доставать через профбюро билеты на футбол. Я, конечно, резонно возразил: что это за культмероприятие такое — футбол? Он обозлился, даже затрясся весь, начал кричать, руками махать — за футбол! А так — ничего…

— Ну так вот ты им и займись. Осудить, конечно, нужно его поступок как довольно неприличный. Ответ милиции послать: меры, мол, приняты. Узнай, почему нервный: может, дома что не так или еще что… Если нужно помочь чем, то помогите. Понял?

— Будет сделано.

И Лихонос мгновенно исчез из кабинета.

В обеденный перерыв, когда счетовод Монахович, щуплый, насупленный, в аккуратно отглаженном костюмчике сидел в соседнем кафе за столиком и сосредоточенно вытряхивал в стакан ацидофилин, к нему подошел товаровед Иван Тимофеев и, стукнув о стол донышками двух бутылок пива, подмигнул:

— Давай, что ль? За твои подвиги!

— Какие это… подвиги? — удивился Монахович.

— Рассказывай! Разрисовали тебя в «молнии». В коридоре висит. Не видал еще? Ты чего там на стадионе натворил?

Монахович опрометью бросился в коридор. Там и на самом деле висела «молния»: на большом листе ватмана был изображен верзила со звериной физиономией, который бьет кулаком в нос маленького человечка. От носа во все стороны летят искры величиной с блюдце.

Внизу были стихи:

А. Монахович с планфинотдела Ведет себя довольно смело: Он посещает стадион. Чтоб мог там хулиганить он!