Пои?мать и наказать Лису
Шрифт:
И я последовал совету. Следующие два дня занимался организацией похорон и похоронами. Дрянь дело. Единственный сын у стариков родителей, ни жены, ни детей. Всё для них старался, дом строил за городом, чтоб старость достойно провели. О том, чтоб закончить стройку я позаботился. Меньшее, что могу для них сделать.
После похорон я нажрался в хламину. Послал Глеба, который пытался довести меня до комнаты, нахуй. Бреду по темному дому как в бреду и быстро понимаю, что ноги ведут не туда, куда надо.
В ее комнату.
Открываю дверь, захожу настолько
– Заткнись, не говори нихуя, – то ли приказываю, то ли умоляю. И припадаю ртом к ее промежности.
Спит голая. Маленькая извращенка.
Пытается вырваться, видимо не сразу со сна понимает, что я от нее хочу. Пискнула и замолчала, увидев мой взгляд. Откинулась на спину и вздрогнула, когда мои губы сильнее засосали клитор.
Сука, сжимаю ее бедра руками, а она елозит по простыни и дышит сбивчиво и протяжно.
– Нежнее, пожалуйста.
Слышу её просьбу и подавляю рык. Мне хочется жёстче, а не нежнее. Член напрягся так, что больно.
И я боюсь, что если не буду контролировать себя, сделаю ей больно.
Отрываюсь от промежности, целую низ живота, скольжу выше, к груди, и целую грудь, пальцем доводя девчонку до оргазма.
Затем достаю из кармана презерватив, кидаю его на кровать рядом с ней, спускаю штаны, выпуская жаждущий свободы член на волю.
– Переворачивайся на живот, – хриплю девчонке.
Марина опешила, видя мое состояние. А я прожигаю ее голодным взглядом. Внезапно садится и поддается вперёд, лишь губами касается моих губ и нежно кусает. Шумно выдыхает, носом скользит по моей щеке и опасливо выполняет мой приказ, упав на живот, но не разорвав зрительный контакт.
– Не бойся, я не сделаю больно, – мой голос все ещё хрипит, когда разговариваю.
Лучше не говорить, а заняться делом. Больше не тяну время, упаковываю член в презерватив и подтягиваю ее бедра к себе. Склоняюсь, поцеловав аппетитный задок. Подумала, что буду брать его, как иначе объяснить страх и панику во взгляде. Не буду. Пока сама не попросит.
Беру член в руку и вхожу, сразу на всю длину. Она мокрая после оргазма, ей не должно быть больно. Хотя какая-то больная часть меня хочет причинить ей боль. Как будто мало старался до этого.
Наклоняюсь вперед, беру ее грудь в свою руку и долблю, заставляя раствориться во мне, в этих толчках, трении, соприкосновении кожи. Опускаюсь к клитору и скольжу пальцами по нему, выбивая из нее оргазм и заставляя раствориться во мне. Сам я быстро не кончу, я и без алкоголя выносливый, а бухой так и вовсе могу делать это долго, сводя с ума несчастную, которая оказалась подо мной. Лисичку ждёт ночь откровений.
Я кончил на четвёртом ее оргазме. Я был и нежен, и неистовен, то драл ее как суку, то останавливался, бросал на простыни и выцеловывал всё ее тело. Нужно было вытрахать из себя всю боль, всю дичь этой ситуации, весь страх. Все, что жрало меня изнутри, я выплеснул на неё. И лишь тогда уснул.
Глава 19
Я
Пытаюсь уснуть, но не могу. Лишь когда сплетаю наши пальцы, чувствую какую-то свободу. И мне становится легче. Помню ,что Рустам что-то пробормотал во сне, но я уже его не слышала, увлекаемая объятиями Морфея.
Проснулась от того, что скрипнула кровать и я скатилась на ее середину. Приоткрыла сонные глаза и увидела, что Рустам внимательно изучает мое тело. Как только его взгляд встречается с моим, он открывает рот и говорит очень прохладно:
– Мне жаль, я позволил себе лишнее вчера, – кивает на мое тело в своих отметинах, – но не волнуйся, больше не повторится.
Он поднимается на ноги. Подбирает свои вещи.
Ничего не понимаю. Смотрю на него как дура и не могу сказать что-то членораздельное. А ночью его невозможно было остановить.
– Продолжения не будет? – хмыкаю и рассматриваю его исцарапанное предплечье моими ноготками.
Замирает, поднимает на меня непонятный взгляд, затем ухмыляется уголком рта.
– Помнится мне, одна мадам здесь просила себя не принуждать.
Сейчас же ляпну какую-то гадость и поплачусь за неё. Он и так ненавидит меня за Влада. И не сомневаюсь, что секс и любое проявление чувств с моей стороны его только выбесят.
– А с каких пор тебя это волнует? Вчера это тебя не останавливало.
– Я был пьян и действовал неосознанно. Буду напиваться не дома впредь, чтоб вашей девичей чести больше ничего не угрожало, – кривит рот и натягивает свои боксёры.
– Уж постарайся, – фыркнула я и упала на подушку, повыше натянув плед.
И он постарался. Всю следующую неделю я его не видела, и понятия не имела, приезжал ли он вообще. Только из случайных слов охраны поняла, что приезжал поздно ночью и отчаливал рано утром. И вот в пятницу днем, когда вышла из библиотеки, впервые за все это время столкнулась с ним нос к носу.
От неожиданности подскочила на месте. Но вовремя собрала все своим нервы в кучку и стараясь не рычать, мирно сказала:
– Привет. Есть новости о Каре?
– Нет, – бросает прохладно. – Затаилась. Наследила сильно, её ждёт неприятное будущее.
Чертова баба, лучше бы действительно исчезла из этой страны. Что она себе думает? Я всю неделю пыталась размышлять в ее ключе. И к чему пришла? Она всегда хотела яркой жизни. Но блин. Она крутила такими мужиками, что могла жить при их спонсорстве припеваючи.