Поиграем?
Шрифт:
— Я думала, что вы уже ушли. Окна выходят на другую сторону, так что было не понять права я или нет. Извините за шокер. Тая мне все рассказала, точнее, я выбила из нее это. Я не знаю, что сказать, — кажется, я в полной мере на себе прочувствовал, как тяжело ей даются слова. — Спасибо, — выдыхая, произносит она. — Я только сейчас заметила, что у вас кровь. Пойдемте я вас… ну…
— Что?
— Ну типа, чаем напою. Бровь вашу смоем. В смысле отмоем от крови.
Чаем? Ну посмотрим, что за чай такой. Беру пакеты и закрываю машину.
— А вы как здесь оказались? — первой
— К тебе пришел. Домогаться. В смысле убирать недомогание.
— В любом другом случае я бы сейчас вас послала. Правда. И не побоялась бы пары на зачете и увольнение.
— Я тебе уже сказал, что учеба и работа никак не относятся к нашим отношениям.
— У нас нет никаких отношений и не будет, — уверенно произносит Женя, доставая ключи. — Что за пакеты?
— Все свое всегда ношу с собой.
— Что там? — настаивает Женя, вставляя ключ в дверь.
— Маленький набор для игр: наручники, плетка и кляп.
Тяжело. Очень тяжело шутить с таким человеком. Вместо улыбки Женя бесцеремонно заглядывает в один из пакетов и достает кусок рыбы.
— Это другая. Ту я отдал раздражающей меня медсестре на случай, если ты решила меня травануть, — на мой комментарий Беляшова ничего не отвечает и продолжает дальше рыться в пакете, перебирая еду.
— Вы… вы…, — хорошо еще хоть одежду не видела.
— Пожрем? — подмигиваю ей, на что она нехотя, но все же открывает дверь.
Глава 16
Отвык. Ох, как я отвык от столь маленьких темных квартир. В прихожей, если ее так можно назвать, ни хрена не видно из-за тусклой одиноко висящей лампочки. Люстры или что-то хоть отдаленно напоминающее ее — не имеется. Убого. Серо. И совершенно не уютно. Человек не должен жить в таких условиях, каким бы ни был уровень его доходов. Даже зарабатывая копейки, можно вкрутить новую лампочку, которая не будет раздражающе мигать и хоть что-то будет освещать. А обои… коричневые. И ободранные снизу. М-да, видимо, желания что-то изменить ни у кого нет. Хотя, тут надо сделать скидку на Женино положение, она учится, работает и в клоповнике этом, разве что, ночует. На хрен ей надо тут комфорт создавать? Но жить в такой темноте… Перевожу взгляд на скидывающую обувь Женю. Ну она же девчонка, может, просто не умеет.
— Что? — чуть ли не с наездом спрашивает она, воинственно уставившись на меня. Видимо, узрела на моем лице брезгливое выражение.
— Что? — парирую в ответ.
— Хотите что-то сказать? Не сдерживайтесь, терпеть — плохо.
— Хочу. И сдерживаться не планирую ни в каких вопросах и действиях. Какая из двух дверей ведет в твою комнату?
— Первая. А что?
— А твоя сестра где? — задаю очередной вопрос, игнорируя Женин. Скидываю с себя кроссовки.
— В ванной.
— Позволишь мне зайти на несколько секунд в твою комнату? Обещаю, что прыгать на твоей кровати и копаться в твоей одежде не буду. Я даже трогать ничего не буду.
— У меня нет кровати.
— Мне пофиг есть ли у тебя кровать, я здесь так-то трахаться и не собирался. Ой, извини, мысли вслух, от тебя набираюсь. Так что, откроешь?
— Нет, — жестко произносит Женя.
— Ладно, скажу так. Если увижу кое-что в твоей комнате, что меня категорически раздражает, я сразу же уйду и больше никогда не сделаю тебе никаких предложений ввиду этой неприглядной для меня особенности. Я даже в комнату входить не буду. Просто включи свет и мне будет достаточно просунуть туда свою голову.
— Мне кажется, вам ее отбили в подъезде.
— Тебе всего лишь кажется. Ее отбили раньше. Ну? — несдержанно бросаю я, на что Женя все-таки открывает дверь в свою спальню и включает свет.
Заглядывать туда страшно. Но я ведь не соврал, если реально увижу в ее комнате ковер на стене — это конец, реально придержу свои хотелки и уйду, больше не настаивая ни на чем. У всех есть дебильные пунктики, это мой. Заглядываю внутрь.
Кажется, я не дышу уже секунд двадцать, рассматривая нетронутые коврами стены. Облегчение такое, словно напился воды после трехдневного хождения по пустыне. Счастье-то какое, можно дальше играть, кайфуя от непредсказуемости.
А комнатушка у Жени, надо признать, не такая уж и убогая. Диван, стол и шкаф, и даже люстра со шторами имеются.
— Ну что там? Уходите?
— Вынужден тебя обрадовать.
— Серьезно? — удивленно произнесла Беляшова. Кажется, ее лицо засияло от перспективы, что я реально отсюда свалю в сию минуту. Да что за херня такая?! Я ей не противен и совершенно точно привлекаю физически. Что, мать ее, не так?!
— Серьезнее не бывает.
— А бровь? — спустя несколько секунд все же интересуется Женя. — Давайте я вам быстро обработаю ее. Ну или вы, — растерянно продолжает она. И все-таки не ожидала, что я реально уйду. Ни хрена уже непонятно. То обрадовалась, то взгрустнула. Такая же шиза как я.
— Не нужно сейчас. Слушай, утоли мое любопытство, — надеваю обратно кроссовки.
— Что?
— Лампочки у вас в доме есть?
— Нет, — грубо бросает Женя, смотря за тем, как я берусь за ручку входной двери. — Не держим.
— Ясно. Ну ладно, до встречи. Пакеты распакуй, в холодильник продукты убери. Второй пакет тоже тебе, конечно.
Не оглядываясь, открываю дверь и спускаюсь на один лестничный пролет. В трех квартирах, как и предполагалось, дверь мне не открыли, в четвертой сработало, но лампочки не оказалось. А вот на первом этаже, в самой неприглядной с виду квартире — новенькая лампочка таки оказалась. Само собой, за денежное вознаграждение. Не мешкая, возвращаюсь на Женин этаж и звоню в дверь. Открыла она мне не сразу. Секунд так через двадцать. Женя определенно растеряна.
— Чо?
— Чо мне надо? — усмехнувшись, произношу я.
— Ну и?
— Лампочку поменять. Я за ней и ходил, — прохожу внутрь под совершенно растерянный Женин взгляд. Вновь скидываю кроссовки, но теперь еще и толстовку. — Принеси мне, пожалуйста, табуретку и фонарик.
— И снова здрасте.
— Иди спать, — грубо произносит Женя. Перевожу взгляд на Женину сестру. Та, в свою очередь, успела уже переодеться в домашний костюм, больше напоминающий пижаму и, судя по мокрым волосам, была в ванной.