Поиграли и хватит

Серова Марина Сергеевна

Я не думала, конечно, что это Красавчик придушил Оленьку Вингер и тем более убил Сашу. Но Нари определенно что-то знал. Стоит только немного его прижать — и папенькин сынок спекся!

Но мне никак не удавалось остаться с ним наедине. Все мои попытки дипломатично выслать Роджера из комнаты окончились неудачей. Далекая родина поручила ему охранять важную персону, и он недаром ел свой хлеб. А прямо попросить его выйти или вызвать Нари в коридор я не могла: мне нужен был эффект внезапности.

Жаль, но придется, видимо, отложить психическую атаку до более удобного случая. Я поблагодарила

за чай, сказала, что они мне очень помогли, и мы расстались добрыми друзьями. Нари даже выдавил из себя некое подобие мужской улыбки. Впрочем, до Рэя Лионовски этому пацану было далеко.

По другим «адресам», включая лохматого Бану, я и вовсе напрасно потеряла время. Земляки были удручены гибелью Саши Ренуа, да, но это к делу не пришьешь… Рыская по всем пяти этажам в поисках свидетелей, я попутно завела десятка полтора новых знакомств, получила два приглашения на дни рождения, одно — в ресторан и выслушала четыре объяснения в любви с первого взгляда… нет, пять. Но ни на сантиметр не продвинулась в своем расследовании!

Рыженькая Наташа Костенко, только увидев меня на пороге своей комнаты, без слов разревелась. Но эти слезы лучше всяких слов поведали мне, что она ни при чем. Это было просто доброе и безответное существо: она страшно жалела Сашу, она переживала за пропавшую Олю, а теперь и за Свету, с которой тоже что-то неладно. Да, все так и было: поссорились… разбежались… искали… не нашли. Да, вчера за городом Род все время был с ней. Да, с вокзала к Ольге поехали она и Саша. Роджер улизнул, сославшись на какие-то встречи, а Нари поехал провожать Свету. В квартиру к родителям Оли Наташа поднималась одна, ее спутник остался внизу. Да, мама и папа были в ужасном состоянии, при ней обзвонили всех родственников и подруг — Ольги нигде нет.

Вернулись они с Сашей без скольких-то двенадцать. Саша зашел к ним в общежитие. Он отправился к кому-то на четвертый этаж — я уже знала, к кому он там заходил, — а Наташа заглянула в пятьдесят первую. И Нари и Роджер были уже дома. Красавчик собирался ложиться спать, а Род сказал, что чуть позже придет к ней. И в самом деле пришел — минут через тридцать-сорок — и оставался у нее в комнате до начала третьего, а потом отправился к себе — на боковую. Вот и все, что могла рассказать Наташа о вчерашнем дне.

Уходя, я не удержалась и спросила ее, что такого она нашла в Роджере. Она пожала плечами: «А что? Он не хуже других. Род хороший. Веселый, не жадный. И деньги у него всегда есть. Свои гораздо сволочнее бывают. А что черный — так я привыкла. А, какая разница…»

Ладно, пора поискать удачи в общаге медиков. От этого объекта я ожидала большего: все-таки именно там погиб Саша. Вдруг да отыщется какая-нибудь ниточка?..

На улице еще не стемнело, но сквозь маленькие заплеванные окошки лестничных пролетов свет почти не проникал. Спускаясь по сумеречной лестнице и поравнявшись со вторым этажом, я внезапно увидела, что удача сама плывет мне в руки. И надо срочно ловить ее за хвост, пока не проплыла мимо. Я и поймала — только не за хвост, за отсутствием такового, а за руку. В результате у меня в лапах, припертый к стенке в грязном углу, рядом с полной окурков коробкой из-под «марсов»,

оказался красавчик Нари в роскошном банном халате и с полотенцем на шее. Он шествовал из умывалки, где после нашего трудного разговора сунул голову под холодный кран. (Я уже знала, что горячей воды в общежитии нет и не предвидится.) Кажется, верный Роджер его туда не сопровождал, и слава богу.

Африканский плейбой явно не ожидал подвоха и потому имел сейчас бледный вид. Он открывал рот, из которого доносилось только придушенное хрипение, так как моя рука сдавила ему горло, и обалдело хлопал выпученными сливовыми глазами. Сосульки мокрых волос упали ему на лицо.

— Тихо, тихо, Красавчик! — Для большей надежности я «зафиксировала» его коленом в том месте, которое он едва ли станет подвергать неоправданному риску. — Веди себя тихо, иначе твой папочка лишится внука-наследника.

Вряд ли он понял мой черный юмор, однако дергаться перестал.

— Думаешь, я поверила в твою болтовню, да? Держи карман шире! Быстро говори все, что знаешь, сопляк. Это ты убил свою подружку, да? Она тебе надоела, и ты ее убил… Да? Говори же, ну!!!

Мое давление на Нари резко усилилось по всем точкам соприкосновения. Пытаясь спасти свое горло, он обеими руками вцепился в мою карающую десницу и только отрицательно мотал мокрой головой.

— Врешь, трус! Ты знаешь, что из-за тебя арестовали Свету? Сейчас она в милиции, ее обвиняют в убийстве Ольги. Ты этого хотел, дружок дерьмовый?!

Он горько замычал и сильнее замотал башкой. Я чуть-чуть ослабила хватку: а то бедняга Роджер дома не отчитается.

— Ты… ненормальная… дура! Она… не убила!

— А кто убил — ты? Конечно, ты! Ты убил Ольгу, а Ренуа тебя раскусил, и ты убил его тоже, наркоман чертов! Куда ты спрятал труп девушки? В речку? Куда?!

— Как ты смеешь!!! Я тебе… я тебя…

— Ого, да в нас проснулся супермен! Валяй же, действуй, ну! Слабо? Что ты мне сделаешь, папенькин сынок? Пожалуешься в посольство, в ФСБ? Да кто тебе поверит? Зато я докажу, что ты убийца. Ты убийца!

— Нет!!! Это не я…

— А кто? Кто, говори! Ты же знаешь!

— Не знаю, нет! Нет!

Ужас на его лице достиг того предела, за которым начинается сдвиг по фазе. Но видела это только я одна. Если бы нас заметили из коридора или с лестницы, то подумали бы, что это милуется влюбленная парочка. Говорили мы едва слышно.

— Нет, знаешь, Нари! — Я приблизила губы к самому его уху. — Ты знаешь, кто убил Ольгу и Сашу Ренуа. И если ты мне не скажешь, кто это, он убьет тебя тоже! Он тебя убьет! Понимаешь ты это, олух царя небесного?!

«Олух небесного царя», безумно вращая глазищами, шептал какую-то бессмыслицу на непонятном языке. Мое ухо пыталось уловить в этой абракадабре знакомые имена, но имен, кажется, не было. Может, Красавчик Нари молился?

Внезапно теперь уже он вцепился в мою куртку возле самого горла. Его глаза остановились где-то между моим лицом и темным лестничным пролетом, откуда слышались приближающиеся голоса.

— Да, он убьет! — Нари повторил это ужасное откровение, если я верно поняла, по-французски. — Я боюсь, Танья! Боюсь!!! Кукла… она была у него…