Поиграй со мной
Шрифт:
— Я и так знаю, что ты такой сильный.
Мои губы касаются ее губ.
— Ты хочешь, чтобы я связал тебя?
— Я хочу, чтобы ты раздел меня, сделал бессильной и трахал меня так сильно, пока я не смогу ходить и форма твоего члена не отпечатается во мне.
Я смотрю на нее, не моргая, целых двадцать секунд, прежде чем, наконец, бормочу.
— Иисус, блять, Христос.
Она ухмыляется, хихикает, затем запечатлевает поцелуй на моих губах.
— Я люблю тебя. О, одну секунду, — она нажимает кнопку открытия окна, впуская
— Я готова, чтобы меня трахнули прямо на небесах. Пойдем домой, Гаррет.
ГЛАВА 37
— Дженни…
— Нет, я передумала, — она перекидывает свою косу через плечо — сегодня она перевязана изумрудной бархатной лентой, чертовски мило — и уходит, оставляя меня пялиться на ее задницу, пока я следую за ней к лифту.
— Как, черт возьми, ты это сделала?
— Ну, поверь в это, приятель, — она трижды бьет 21 удар и скрещивает руки на груди. — Сегодня ты на скамейке запасных.
Дженни такая забавная и нахальная, что я иногда не знаю, что с ней делать. Ей нравится играть в эту игру, притворяться, что она зла на меня, тянуть до тех пор, пока один из нас не начнет умолять. Ей нравятся оба исхода, и мне, черт возьми, тоже.
Почему она сейчас притворяется, что злится на меня? Мы зашли в закусочную «Старбакса», где не было печенья с имбирной патокой. Они предложили ей овсяное печенье с киноа и изюмом, и я испугался, что она выпрыгнет в окно. Думаю, бариста тоже испугался.
Это не моя вина, но ради того, чтобы вывести нас обоих из себя, она притворяется, что это так.
— Ты ведешь себя как соплячка.
— Я не веду себя как одна из них, Гаррет. Я и есть соплячка.
— Да, расскажи мне об этом, — двери распахиваются, и я подхватываю ее сумку, прежде чем пройти впереди нее. — Большая дрянь, чем все три мои сестры вместе взятые.
Дженни задыхается, прижимая руку к горлу. Я собираюсь сжать его позже.
— Держи рот вот так открытым, и я засуну свой член тебе в глотку, солнышко.
В этих ярко-фиолетово-голубых глазах есть искорка.
— Ты бы не стал.
Я крадусь к ней, волнение нарастает, когда она пятится в свою квартиру и прижимается прямо к стене.
— О, я бы так и сделал.
Она облизывает губы, наблюдая, как я стягиваю с головы свою заляпанную кровью толстовку.
— Нет, — бормочет она, обнимая меня за шею, запуская пальцы в мои волосы и целуя в подбородок. — Ты просто мой милый, нежный великан. Вот почему все зовут тебя Медвежонок Гаррет.
С рычанием я запускаю руку в основание ее косы, крепко сжимая ее в кулаке. Я прижимаю ее грудь к стене, и ее задница выпячивается, прижимаясь к моему
Я задеваю пояс ее леггинсов.
— Ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе? — мои губы скользят по ее коже. — Попробовал тебя на вкус? — я провожу кончиком пальца вверх по шву ее ног. — Трахнул тебя?
— Боже, да.
— Умоляй об этом.
— Гаррет, — всхлипывает она, дрожа.
— Да, — бормочу я. — Чертовски хорошее начало.
Она разворачивается, кладет руки мне на грудь и прижимает к стене. Она скидывает туфли, срывает через голову рубашку и стягивает леггинсы. Я следую ее примеру, пока на нас не остается ничего, кроме нижнего белья.
Дженни прижимает меня к стене, положив ладонь на мою ключицу, свободной рукой скользя вниз по моему торсу. Пробираясь под пояс моих боксеров, она сжимает мой член в кулаке. Я шиплю от прилива удовольствия, и на ее лице загорается торжествующая ухмылка.
— Я не умоляю, — шепчет Дженни мне в губы. — Ты будешь умолять, — она отпускает мой член, похлопывает меня по животу и… уходит.
Я, конечно, не возражаю против вида, сплошь черные кружева и длинные золотистые конечности. Я позволяю ей пройти половину коридора, прежде чем сбрасываю боксеры, сокращаю расстояние между нами и прижимаю ее к стене, прижимаясь грудью к ее спине.
— Не сегодня, солнышко. Сегодня я хочу, чтобы ты встала на колени.
Я запускаю руку в ее трусики и издаю стон в ее шею от того, что меня ждет.
— Господи, Дженни. Ты, блять, промокла насквозь.
— Думаю о том, чтобы взобраться на кости Индианы, — выдыхает она, задыхаясь, когда я погружаю в нее один палец. — Он всегда так хорошо меня трахает.
Я двигаю пальцем в темпе, который, я знаю, сводит ее с ума, ожидая, пока она выгнется в моей ладони, извиваясь подо мной.
— Забери свои слова обратно.
— Такой большой, — хрипит она, покачивая бедрами. — Такой хороший.
Эта изумрудная лента дразнит меня с притворной невинностью, поэтому я наматываю один конец на средний палец и дергаю. Ее шелковистые волосы выбиваются из косы и каскадом ниспадают по спине, а аромат ванили и корицы обволакивает меня, заставляя задыхаться наилучшим образом.
Ее густые волны проскальзывают сквозь мои пальцы.
— Такая чертовски великолепная.
Она бросает мне дерзкую ухмылку через плечо, на щеках появляются ямочки.
— Я знаю.
Она думает, что выиграла.
Я медленно убираю палец, получая огромное удовольствие от ее расплывающейся улыбки, сверкающих глаз, когда она поворачивается.
— Какого хрена ты делаешь?
— Дегустирую.
Ее взгляд загорается, когда она наблюдает, как мой палец исчезает у меня во рту. Она делает маленький шаг вперед, протягивая ко мне руку. Я обхватываю ее запястья, останавливая ее. Ее тело гудит от предвкушения, когда я наматываю ленту на ее запястья, заканчивая бантиком.