Поиграй со мной

Мак Бекка

— О.

— Да, именно так, — раздается голос Габби позади меня. Я оглядываюсь через плечо и вижу, что она хмуро смотрит на Саймона, прижав руки к груди и выставив бедра. — Мой старший брат — ее парень. А ты кто такой, чертов индюк?

Саймон медлит с ответом, прежде чем сдаться и зависнуть у моего плеча.

— Э-э, Дженни. — Он откашливается в кулак. — Может быть, мы могли бы… поговорить?

— Я не понимаю, какой в этом смысл. — Я дергаю молнию, закрывая сумку. — Ты не умеешь слушать, не так ли, Саймон?

— Да, Саймон. — Габби щелкает пальцами

в воздухе в форме Z. — Так что давай назад, приятель.

Крошечный ангел на моем плече говорит мне, что мне стоит удержать ее, но дьявол на другом плече призывает меня выпустить ее на волю.

Ангел побеждает. Черт возьми.

— Все в порядке, тигрица. Обуздай это. — Я отворачиваюсь от Саймона, жестом показывая девочкам идти впереди меня.

— Ты действительно собираешься просто уйти? — Кричит Саймон. — После пяти лет дружбы? Тебе не кажется, что ты немного драматизируешь? Сколько раз я должен сказать тебе, что мне жаль?

Мои кроссовки скрипят, когда я останавливаюсь, и ярость стучит в ушах в такт биению моего сердца.

Выражение его лица говорит мне все, что мне нужно знать: он не сожалеет. Он не сожалел раньше и чертовски уверена, что не сожалеет сейчас. Чего он хочет, так это прощения, которого не заслуживает. Он хочет уйти, не чувствуя вины за то, что он сделал.

— Иногда извинений недостаточно.

Когда он открывает рот, я его опережаю.

— Иногда этого недостаточно, — повторяю я. — Такие люди, как ты, разбрасываются извинениями, пустыми и бессмысленными. И такие люди, как я, люди, которым нравится верить, что в каждом есть хорошее, что все заслуживают второго шанса, потому что все совершают ошибки… такие люди, как я, прощают тебя. Мы прощаем тебя один раз, потом второй. Мы прощаем вас снова и снова, пока кто-нибудь не войдет в нашу жизнь и не покажет нам, что сдерживать обещания не сложно. Извиняться и говорить искренне. Стремиться стать лучше. Пока кто-нибудь не покажет нам, что в нашей жизни нет места для людей, которым наплевать на границы. Для таких людей, как ты, Саймон.

Алекса вкладывает свою руку в мою, нежно сжимая, прежде чем подтолкнуть своих младших сестер вперед, и мы вместе направляемся к выходу.

Я уже на полпути к двери, когда вспоминаю о предмете на дне своего рюкзака. Я положила его туда в начале года. Это предназначалось для ничего не подозревающей Крисси, но на Саймона он тоже не пропадет.

Я достаю увесистый предмет из своей сумки, возвращаюсь к Саймону и кладу его ему в руку.

— Вот. Я купила это для тебя, до всего произошедшего. Тебе оно точно пригодится.

Вкрадчивая ухмылка, расползающаяся по его лицу, дает мне понять, что, несмотря буквально на все, что я только что сказал, он думает, это означает, что я все еще забочусь о нем. Поэтому я стою там и жду, когда он откроет черный цилиндр.

Саймон издает торжествующий звук, когда пружина предмета внезапно выскакивает, и моя ухмылка становится шире, когда его ухмылка гаснет.

Блестящие конфетти в форме членов всех оттенков розового осыпаются вокруг него дождем, покрывая его волосы, прилипая к щекам, одежде. Они падают в его открытый

рюкзак, и особенно крупный экземпляр цепляется за его верхнюю губу, упрямо держась там, пока его глаза сверкают от ярости.

Хоть убейте, я не могу перестать улыбаться.

— Поехали, девочки.

— Эм, — осторожно начинает Стефи. — Это были… пенисы?

— Да. Не говори своей матери.

— Мы можем рассказать папе?

— Нет. Подожди. Да. — Этот мужчина любит меня. Как и мама Гаррета, но она умеет перекладывать вину на других одним взглядом. Я стараюсь не попадаться под этот пристальный взгляд. Иногда я просто смотрю куда угодно, только не на нее, и она говорит, что знает, что я ее избегаю.

Когда мы садимся в машину, я поворачиваюсь лицом к девочкам.

— Никогда и никому не позволяйте наступать на вас, леди. Знайте себе цену, устанавливайте свои границы и никому не позволяйте проявлять неуважение ни к одной из этих вещей. Если они это сделают, врежьте им коленом по яйцам и взорвите конфетки из пенисов прямо им в лицо. Поняли?

— Да, Дженни, — отвечают они в унисон.

— Я хочу быть такой же сильной, как ты, когда вырасту, — тихо говорит Алекса.

— Ты уже сильная. Но это нормально, когда бывают дни, и ты не чувствуешь себя сильной.

— Я хочу быть танцовщицей и чирлидершей, когда вырасту, — подхватывает Габби. — Как ты и Эмили.

— О, милая. Эмили не настоящая чирлидерша.

— Тогда почему на ней был костюм чирлидерши, когда она вчера прощалась со своей подругой? Мы со Стефи катались на наших самокатах в коридоре и увидели ее.

— Знаешь что? Это отличный вопрос. Тебе обязательно нужно задать ей его за обедом.

Я включаю зажигание, подключаю телефон к машине с помощью адаптера, затем быстро выдергиваю шнур обратно при появлении сообщения, которое загорается на экране.

Медвежонок: Всю ночь напролет мечтал трахать твою мокрую киску, пока твое горло не пересохнет от выкрикивания моего имени.

Медвежонок: Ой, автозамена. Это должно было означать доброе утро, солнышко.

— Это Гаррет? — Спрашивает Габби, перегибаясь через сиденье, чтобы заглянуть в мой телефон.

Я прижимаю это к груди.

— Нет.

Алекса косится на меня.

— Ты лжешь.

— Я должна сказать, Дженни, ты действительно выглядишь виноватой. — Стефи тычет меня пальцем в щеку. — Твое лицо сильно покраснело, когда ты прочитала сообщение. Алекса всегда была такой, когда переписывалась с Джейкобом Дэниелсом.

— Мое лицо не сильно покраснело. — Ее брат только что разжег во мне огонь простым текстовым сообщением. — Он просто был милым. Супер милым. — Я позволю ему связать меня сегодня вечером.

— Что он такого милого сказал? — Стефи хмурится. — Он сказал, что хочет заплести тебе косу? Потому что на прошлой неделе я поймала его с одной из лент, которые ты вплетаешь в волосы. Когда я спросила его, что он делает, он сказал, что собирается заплести тебе косу. Его лицо тоже сильно покраснело, и он вроде как кричал. — Она пожимает плечами. — Я думаю, ему действительно нравится, когда ты используешь эти ленточки.