Поиграй со мной
Шрифт:
И он все еще не отпускает мою рубашку.
Он бросает многозначительный взгляд на ярко-розовый вибратор, все еще прыгающего по полу, хотя он теряет силу и быстро отключается. Это единственная игрушка, которую я взяла с собой, и теперь мне придется пользоваться пальцами, а они уж точно не вибрируют.
— У тебя что, нет никого, кто бы сделал это за тебя?
Я отвожу плечи назад, ударяя его по запястью в стиле дзюдо, чтобы ослабить хватку. Это не срабатывает.
— Мне не нужно, чтобы кто-то делал это за меня. Я прекрасно справляюсь сама.
— Нет? У
— Если бы у меня был парень, поцеловала бы я тебя?
Он медленно расплывается в ухмылке. Боже, самодовольство делает его таким сексуальным.
— Итак, ты признаешь, что была равноправным участником того поцелуя.
— Я… — я указываю носом на потолок. — Я ничего не признаю.
— Это очень плохо, — мурлычет он. — Помнишь, ты сказала мне, что я должен работать над тем, чтобы говорить то, что я думаю? — его хватка на моей рубашке усиливается, мягкий хлопок скользит по моей коже, открывая все больше моего тела. Он заполоняет все пространство между нами. — Я думаю, что хотел поцеловать тебя, и думаю, ты хотела, чтобы я это сделал. Я думаю, тебе это чертовски понравилось, пока ты не сказала себе, что этого не должно было быть, и испугалась.
Я задыхаюсь, когда упираюсь спиной в стену. Голубые глаза Гаррета опускаются на мои губы.
— В чем дело, Дженни? Куда подевалась вся эта уверенность? Спрятаться негде?
Я прикусываю нижнюю губу, чтобы унять ее дрожь, когда Гаррет проводит большой рукой по краю моей челюсти, наклоняя мое лицо к своему. Его другая рука опускается на край моего бедра, кончики пальцев разжигают огонь на моей коже, когда они поднимаются все выше, играя с подолом рубашки.
— Я думаю, ты пришла сюда, чтобы потрогать себя, думая обо всем, что могло бы случиться, если бы ты не сбежала, и я думаю… — его прерывистое дыхание касается моих губ, его взгляд обжигает. — Я думаю, что хотел бы тебе помочь. Я думаю, ты хочешь, чтобы я тебе помог.
— Гаррет, — хнычу я, дрожа, когда его губы касаются моих.
— Да, — шепчет он. — Вот так. Именно так звучал твой голос, когда ты простонала мое имя.
Я поднимаю подбородок и облизываю губы, закрытые веки трепещут, пока я жду.
И жду.
Жар его тела сменяется неприятным холодком, когда он отпускает меня, его ухмылка не что иное, как самодовольная гордость, когда мои глаза распахиваются, и он отступает назад.
— Мне бы очень не хотелось неправильно истолковать знаки. Так что, если я прав, если тебе нужна моя помощь… — он проводит большим пальцем по своей жесткой линии подбородка, соскребая щетину, которой не было два дня назад. — Ты должна быть предельно ясной.
Рычание вырывается из моего горла, и прежде чем я успеваю осознать свои действия, я бросаюсь ему на грудь и зарываюсь пальцами в его волосы. Он обхватывает мою задницу, подтягивая к себе, мои ноги обвиваются вокруг его талии, моя спина сталкивается со стеной.
То, как его рот овладевает моим, — это не что иное, как собственничество в его чистейшей, самой прекрасной форме. Прямо сейчас он может завладеть
Пятки впиваются в его задницу, я подстегиваю его, вырывая стон из его горла, когда выгибаюсь. Я горячая и влажная, и я никогда ничего не хотела так, как прямо сейчас хочу Гаррета.
Прижимая меня бедрами к стене, он срывает мою рубашку через голову. Никогда я не видела ничего более свирепого, чем его обжигающий взгляд, который скользит по мне, зажигая огнем каждое нервное окончание. Взяв в охапку мои волосы, он зарывается лицом в шею, его теплый рот дразнит, покусывает, оставляя за собой влажный след.
— Ты позволишь мне позаботиться о тебе сегодня вечером, солнышко? Потому что это все, о чем я могу думать, черт возьми.
Боже, да. Я притягиваю его рот обратно к своему. Его язык проникает внутрь, исследуя, пробуя на вкус. Я хочу большего, и прошло так чертовски много времени с тех пор, как я кого-либо хотела, с тех пор, как чувствовала, что кто-то хочет меня — лишь меня — настолько сильно.
Поставив меня на ноги, он хватает меня сзади за шею, разворачивает и прижимает к стене. Его пальцы танцуют по моему бедру, животу, когда наконец его нежное прикосновение оказывается на том месте, что ноет сильнее всего, и я цепляюсь за стену, чувствуя, как подступают слезы отчаяния.
Я не хочу поддразниваний. Я просто хочу, чтобы он оттрахал меня пальцами как следует. Я что, прошу слишком многого?
Поэтому, когда он проводит пальцем по внутренней стороне моих дрожащих бедер, я умоляю хриплым «пожалуйста».
— Скажи мне, чего ты хочешь, Дженни.
— Прикоснись ко мне, — шепчу я, опуская голову. Его хватка на моей шее усиливается, заставляя меня посмотреть на него. — Пожалуйста, Гаррет.
Он скользит по моему клитору, выдавливая дрожащий поток воздуха из моих губ.
— Здесь?
— Черт, да, — выдыхаю я, когда он медленно поглаживает меня.
— Господи, ты мокрая, — его язык скользит по всей длине моей шеи. — Такая чертовски мокрая, — он погружает в меня два пальца и улыбается в мое плечо, когда я вскрикиваю. — Ты позволишь мне однажды трахнуть эту киску?
— Срань господня, — кричу я. Грязные разговоры, в сочетании с прикосновениями этого человека, близостью с ним, которую я так долго жаждала, даже если отрицала это, доконают меня. — Кто ты?
От его низкого смешка по моей спине пробегают мурашки. Отпустив мою шею, он прижимает два пальца к моему клитору.
— Не могу дождаться, когда почувствую, как ты кончаешь на моих пальцах.
— Блять, — я хватаю его за руку, переплетаю наши пальцы, притягиваю его ближе и одновременно отталкиваю. Он просовывает колено между моих бедер, разводя их шире, и просовывает пальцы глубже, сильнее, заводя меня дальше, чем я когда-либо была способна завести сама. — Гаррет.