Поиграй со мной
Шрифт:
Адам сосредотачивается на напитке в своей руке, прежде чем поднимает взгляд и улыбается.
— Да. Блять, да. Пошла она.
— Эй, йоу! — Эмметт бьет кулаком по воздуху. — Вот это настрой, Вуди! За это надо выпить!
Хотел бы я поделиться своим настроем.
Вместо этого он остается у меня в руке, у меня отвисает челюсть, взгляд прикован к картинке в моем телефоне.
На меня смотрят два фаллоимитатора — один маленький, фиолетовый и блестящий, другой чертовски гигантский, черный и жилистый. К фотографии прилагается простой
Солнышко: Эй, большой парниша, если бы я рассматривала возможность переспать с тобой в будущем и хотела дать себе время привыкнуть к твоему размеру, кого бы я трахнула?
Дженни отлично справляется с сексом по переписке. Быстро учится. Сверхбыстро.
У меня, с другой стороны, получается не так хорошо. Мой мозг, возможно, плавится, а член стал твердый как сталь.
Появляется вторая фотография, на которой пальцы Дженни обхватывают маленький фиолетовый фаллоимитатор.
Солнышко: Мистер «Совсем крошка».
— Почему ты корчишь такое лицо? С кем ты там переписываешься?
В ответ на вопросы Картера я прижимаю телефон к груди, радуясь, что рентгеновского зрения не существует, насколько я знаю. Когда я вскакиваю на ноги, мой стул падает на землю.
— Это моя мама. — Черт, это было так громко. — Я-я-я… — Черт. — Мне пора идти! — Я поднимаю свой телефон повыше и встряхиваю его, по какой-то гребаной причине. — Я нужен ей. Я нужен маме. Я должен… пока!
Я бросаюсь через бар в вестибюль, пальцы летают над экраном.
Я: Мистер «Совсем крошка»? Думаю, совсем наоборот.
Солнышко: Собираюсь лечь спать, чтобы позаботиться о себе. Поговорим завтра.
Я: Не смей, черт возьми.
Я нажимаю на кнопку вызова лифта девятьсот тысяч раз и заваливаюсь внутрь, когда он открывается.
Я: Дженни???
Я: Клянусь богом, если ты прямо сейчас ляжешь спать, я прилечу домой пораньше и разбужу тебя своим членом в твоем чертовом горле.
Солнышко: * эмодзи поцелуя * Доброй ночи, Медвежонок Гэрри.
— Нет. Нет, нет, нет, нет. — По моим венам разливается волнение, пока лифт поднимается. Моя нога не перестает подпрыгивать. Я уверен, что у меня дергается глаз.
Я цепляюсь за двери, когда лифт останавливается, и мне требуется семь попыток, чтобы успешно просунуть карточку в дверную щель. Моя рубашка прилипает к лицу, когда я вваливаюсь в свою комнату, и Дженни отвечает на мой видеозвонок с третьей попытки, потому что она маленькая дрянь, которой нравится заводить меня.
— Мистер Андерсен, — мурлычет она. — Чем обязана такому удовольствию от ночного телефонного
Я спотыкаюсь о свои ноги, вылезая из штанов, спотыкаюсь вперед и отскакиваю от края кровати.
Хихиканье Дженни наэлектризовывает воздух.
— Что ты делаешь?
— Раздеваюсь. — Дженни краем глаза смотрит на мой член, который высвобождается из моих боксеров и подпрыгивает на месте.
— О боже. Лейтенант Джонсон, похоже, рад меня видеть.
— Он чертовски уверен в этом, и тебе придется бросить мистера «Совсем крошку». Мои пальцы могут трахнуть тебя лучше, чем он. — Я сжимаю основание своего члена и поворачиваю голову. — Теперь сними одежду, солнышко.
Откидывая одеяло, она дюйм за мучительным дюймом обнажает свои звездные изгибы.
— Какую одежду?
Мои глаза закатываются к потолку, когда я стону.
— Боже, я так хочу трахнуть тебя.
Я сбит с толку, когда ее улыбка становится застенчивой. Неужели она не знает, насколько умопомрачительно сексуальна? Я бы продал свою левую руку за VIP-билет «ешь, сколько влезет» в ее Диснейленд. Хотя «ешь, сколько влезет» пока работает чертовски хорошо.
Я перекатываюсь на кровать, ставлю телефон на приставной столик и жду, когда Дженни сделает то же самое.
Она заправляет волосы за уши, совершенно невинное движение, которое заставляет мой член пульсировать. Они длинные и беспорядочные, и я хочу провести по ним пальцами, прежде чем намотать их на кулак и заставить ее смотреть мне в глаза, когда она кончит.
— Итак, э-э, как это… работает?
— Я собираюсь трахать свою руку, пока смотрю, как ты трахаешь свою киску, и я постараюсь не устроить беспорядок, когда кончу. Ты, солнышко, можешь быть такой неряхой, какой пожелает твое сердце.
Дрожь пробегает по ее телу, и она качает головой.
— Две недели назад ты даже не мог связать целое предложение.
— Да, потому что ты горячая штучка и напугала меня до чертиков.
— А теперь ты меня не боишься?
— Нет, не так сильно. Не сейчас, когда я знаю, что могу командовать тобой так же хорошо, но по-другому. — Я наблюдаю, как ее тело краснеет, как светится кожа, порозовевшая от нервных прикосновений, как трепещут ресницы, когда она отводит взгляд в сторону, а затем возвращает его обратно ко мне. — Это тебя заводит. Тебе нравится, как я с тобой разговариваю.
— Ну и ну.
— Что тебе в этом нравится?
Она пожимает плечом.
— Я не…
Чушь собачья. Она притворяется застенчивой, боится сказать это вслух, поэтому я собираюсь помочь ей. Она больше не сможет прятаться.
— Мне нравится, что я могу заставить тебя стесняться. Самая смелая девушка, что я знаю, и я лишаю тебя дара речи. И тогда на твоем лице появляется широкая улыбка, и ты оживаешь, как будто мои слова подстегивают тебя. Ты — лучшее сочетание застенчивости и уверенности, когда ты обнажена, и мне нравится наблюдать, как у тебя это получается.