Поиграй со мной
Шрифт:
Дженни хихикает.
— Ладно, расскажи мне о своем вечере перед тем, как ты испортил ковер.
— Мы тусовались в баре с командой. К Адаму клеились.
— Только к Адаму?
— И к Джексону.
Она ждет.
— Ладно, ко мне тоже. — Я опускаю в соус еще одно печенье. — Итак, я сказал парням, что хочу встречаться, а не трахаться.
— Адам — единственный, кто достаточно чист, чтобы купиться на это.
Я согласен, поэтому рассказываю Дженни о его мечте однажды забрать ребенка из детского дома, и она мягко улыбается на протяжении всего этого, прежде чем
— Мы с Олли повели щенков на прогулку, а потом она попросила меня приготовить ей поднос с пирожными перед игрой. Большую часть матча мы с Карой орали на судей, а Олли потеряла сознание у меня на коленях во время третьего периода.
Я улыбаюсь, наблюдая, как она лениво вытирает молоко, стекающее по подбородку, и облизывает уголок рта. Она встречает мой пристальный взгляд, улыбается в ответ, и я ищу, что бы еще сказать. Наверное, я еще не готов пожелать ей спокойной ночи. Разговаривать ни о чем с ней… приятно.
— Я, э-э… сказал Картеру, что ты моя мама.
Она морщит нос.
— Что?
— Когда ты прислала мне ту фотографию, — уточняю я. — Я даже не мог говорить, он этого не видел, но спросил меня, с кем я переписывалась, и я…
Ее глаза сверкают от ухмылки. Такой широкой и дерзкой, исключительно в стиле Беккетов.
— Сказал, что я твоя мама.
— Мой мозг отключается. Это происходит почти всегда, когда речь заходит о тебе.
Я резко оборачиваюсь, когда дверь издает звуковой сигнал, приоткрывается наполовину, а затем быстро захлопывается на поворотном замке.
— Какого хрена? — Адам дергает ручку, надавливая на замок. — Ты запер меня снаружи, ублюдок?
— Случайно! — Я вскакиваю с кровати, подтягивая штаны одной рукой. Я спотыкаюсь во второй раз за вечер, чуть не падая лицом в беспорядок, который устроил. — Подожди секунду!
Дженни трясется от смеха, зажимая рот рукой, и я бросаю на нее взгляд.
— Спокойной ночи, солнышко, — шепчу я.
Она подмигивает.
— Спокойной ночи, Меджвежонок Гэрри.
Я засовываю телефон в карман, без всякой причины провожу рукой по груди, затем открываю дверь. Адам стоит там, высоко подняв брови, а я уже придумываю оправдания.
Затем он делает шаг вперед, наваливается на меня, и я понимаю, что он чертовски пьян.
По пути он раздевается.
— Можно мне немного печенья? — Он хватает упаковку и банку с моего прикроватного столика, не дожидаясь ответа.
Он резко останавливается, его взгляд падает на испорченный ковер. Кончики моих ушей горят.
Я чешу шею, когда Адам пристально смотрит на меня.
— Э-э, это… Я был… ну, видишь ли, я был…
— Я даже знать не хочу. — Он проходит мимо, встряхивая маслом для печенья у меня перед лицом. — Теперь это мое, потому что я никому об этом не собираюсь рассказывать. Договорились?
Еще как, блин!
ГЛАВА 15
— Думаю, это фантастическая идея.
— А я
Михаил хмурится.
— А почему бы и нет? Саймон только что сказал, что согласен.
Саймон всегда согласен, это часть проблемы.
Согласиться на то, чтобы мы изображали влюбленную пару для того, чтобы выступление было «действительно продающимся»? Я предпочту погрузиться в аквариум с акулами во время месячных.
— Мне это не нравится, — честно признаюсь я своему тренеру по танцам. — Я не люблю врать.
— Это называется актерской игрой, Дженнифер.
Он приобнимает одной рукой меня, другой Саймона, и ведет нас вперед. Я понятия не имею, куда мы идем, и, если уж на то пошло, Михаил тоже. Он обожает драматические разговоры, которые обычно означают много бесцельных блужданий, уставившись в никуда, но при этом мы притворяемся, что видим его воображение, и выговариваем все по слогам.
— Для рождественского шоу уже слишком поздно. Дженни, тебе нужно немного поработать над своей актерской игрой. Мне нужно почувствовать как сильно ты любишь Саймона. Но мы можем успеть на концерт в честь дня Святого Валентина, а это самое главное.
Он останавливается и оборачивается, рисуя руками дугу в воздухе.
— Только представьте: вы двое ослепляете собой сцену в День Святого Валентина. В день, предназначенный для любви. Вы разыгрываете самое великолепное представление, которое когда-либо видела эта школа, и завершаете его поцелуем. — Он сцепляет руки под подбородком. — Но не просто поцелуем. А таким, где ты, Саймон, сбиваешь себя, Дженни, с ног, встаешь обратно и воссоздаешь сцену как в фильме. И толпа сходит с ума. — Еще один поворот. — Вы превратите самых больших агностиков в верующих. Все влюбятся в мои бриллианты, и все захотят влюбиться в реальном мире. И что самое приятное? Продажи билетов на наш концерт в конце года в апреле стремительно вырастут, потому что все захотят увидеть, как счастливая пара блистает на сцене.
Саймон ухмыляется.
— Честно, Мик, мне нравится. Лучшая твоя идея на данный момент.
Это худшая идея, которую я когда-либо слышала за всю свою жизнь. У этого парня есть диплом преподавателя? Кто-нибудь, отберите его.
— Я не думаю…
— У нас с Дженни отличная химия. Мы справимся. — Саймон приобнимает меня, широко улыбаясь. Я не стоматолог, но я бы с удовольствием выбила один или два из этих зубов. Однажды они могут пригодиться для идентификации его тела, если до этого все же дойдет.
Михаил убегает, бормоча что-то о магии, любви и химии. Он вальсирует прямо в дверях, хихикая, и я понимаю, что он бредит также, как Саймон.
Я убираю руку Саймона со своего плеча.
— Я ни на что не соглашалась, и совершенно уверена, что не поцелую тебя.
— До этого еще долго, — говорит Саймон, следуя за мной. — У тебя будет немного времени, чтобы все обдумать.
— Я обдумала. Я отказываюсь.
Саймон вздыхает, плюхается на скамейку, когда я натягиваю спортивные штаны поверх шорт.