Поиграй со мной
Шрифт:
В том числе в первом раунде бир понга, в котором Оливия и Дженни попадают во все шесть гребаных стакана подряд, а Картер требует матч-реванша.
— Как это вообще возможно? — Бормочу я.
— Я, блять, не знаю. — бормочет Картер. — Гребаные подковы им в задницы.
— Удача тут ни при чем, приятель, — вмешивается Эммет, но, возможно, на этот раз удача на нашей стороне. Потому что Оливия промахивается один раз, Дженни — два. Картер более сосредоточен, отказывается смотреть на Оливию на своем ходе, безжалостно дразнит ее, когда наступает ее ход, а я
С каждой стороны осталось по два стакана, напряжение нарастает. Девчонки играют первые, Кара подбегает к ним, и шлепает обеих по задницам.
— Хочу увидеть, как они плачут, дамы.
Дженни трижды подбрасывает свой мяч, затем наклоняется, балансируя на краю стола.
— Эй, Джен… ауч! — Картер наклоняется, хватаясь за пальцы ног, на которые я случайно наступил.
— Упс, — говорю я. — Извини за это, приятель.
Отвлекшись от своего брата, Дженни пускает мяч в полет, с легкостью попадая им в стакан. Бедняга Картер будет так пьян к концу игры.
Очевидно, он решил попробовать другую тактику отвлечения внимания в последнем раунде. Когда Оливия подходит к столу, он медленно натягивает рубашку на торс, прижимая палец к губе, и не сводит с нее глаз.
— Нравится то, что видишь, принцесса? Хочешь, я отведу тебя наверх и… черт возьми!
Это, друзья мои, Оливия кидает последний мячик, попадает им в стакан, и все это глядя мужу в глаза.
— Эй, ну же. — Я хлопаю Картера по спине, когда он скулит. — У нас все еще есть шанс. У нас столько же стаканов, сколько было у них. Мы справимся.
Он хватается за край стола, нервно сглатывая.
— Ты идешь первым.
«Ты проиграешь», говорит мне Дженни одними губами.
Так или иначе, я определенно проиграю. Проиграю ей или проиграю в этой игре. В любом случае, когда я без особых усилий промахиваюсь, я знаю, что моей вины в том, что произойдет дальше — нет.
С дрожащим выдохом Картер делает шаг вперед. Он расправляет плечи, разминая шею влево, затем вправо.
— Любую чашку, Картер, — говорю я ему, потирая его плечи. — Любую чашку.
Именно в этот момент, когда он балансирует и готов к броску, Оливия встречается взглядом с Эмметом, и он одобрительно кивает.
— Не смотри на нее, — рычу я на Картера. — Не смей, блять, смотреть на нее.
Но слушает ли он? Нет, конечно, нет. Картер никогда не слушает.
Оливия отворачивается, чертовски медленно, выгибается, и Картер фыркает от смеха.
— Даже не пытайся, девочка Олли. Я не куплюсь на…
Я вижу, как все происходит словно в замедленной съемке. Вода плещется у нее между ног, заливает пол, когда она задыхается, краска отливает от лица Картера, когда Оливия кричит, что у нее только что отошли воды. Его глаза от страха расширяются, мяч выскальзывает у него из пальцев, подпрыгивает один, два, три раза на деревянном столе, и с грохотом падает на землю. Несмотря на все это, я не упускаю Дженни, что хихикает,
— Олли…
— Ха! — Оливия поворачивается к нам спиной, на лице написана гордость, и сжимает в руках пустую бутылку из-под воды. — Попался, сосунок! Ты промахнулся! — Она дает Дженни «пять», а потом обнимается с Эмметом.
— Я говорил, что он клюнет на это! — кричит он, и Картер с рычанием сворачивается калачиком.
Я бросаю мячик для пинг-понга со стола.
— Я знал, что в этом году мне снова следовало играть в команде с Олли. Играть с Картером — отстой.
— Я думал, что у моей жены начались роды! Это несправедливо! Это жульничество! Требую матч-реванш!
— Это был матч-реванш, — напоминает ему Дженни. — Ты продолжаешь проигрывать.
— Я не проигрываю! Я не проигрывал! Я-я-я…
— Ты проиграл, — обрывает его Кара. — Дважды. И ты проиграл три раза в прошлом году. Твоя жена постоянно обыгрывает тебя в этой игре, и все же ты продолжаешь надеяться, что следующая игра станет твоей. Это вдохновляет, Картер, но в то же время расстраивает. — Она похлопывает его по груди. — Полночь через пять минут. У нас нет времени, чтобы ты вернул свои яйца.
Вокруг хаос. Все набиваются в гостиную и кухню. Температура в доме мгновенно повышается. Слишком много людей, слишком много тел набивается на основной этаж, каждый начинает разбиваться на пары со своими партнерами. Адам и Джексон стоят за барной стойкой, подавая всем одиноким парням и девушкам шоты. В этом пространстве так много людей, трудно увидеть кого-либо, кроме стоящего рядом с тобой человека.
Мне трудно видеть кого-либо, кроме Дженни, потому что она стоит в углу гостиной, будто, черт возьми, пытается исчезнуть, тревожно оглядывая пространство. Ее яркая личность спрятана, заменена этой оболочкой ее стороны, предпочитающей прятаться, а не быть частью всеобщего веселья.
Я проскальзываю через кухню в столовую, прежде чем вернуться в темный, пустой коридор, прямо за Дженни.
Мои кончики пальцев танцуют вокруг ее талии, пока я не кладу ладонь ей на живот, и она вздрагивает, задыхаясь.
Мои губы касаются ее уха, когда идет обратный отсчет.
— Пойдем со мной.
— Что ты делаешь? — шепчет она, когда я веду ее вверх по лестнице. — Что, если Картер увидит?
— Единственное, что существует в мире твоего брата в этот момент — это его жена. — Я заглядываю в спальню, ту самую, в которой впервые попробовал Дженни. — Он не заметит, что мы ушли.
— Если ты ошибаешься, я притворюсь, что у меня амнезия.
Я тащу ее в темную комнату, прижимаю к стене.
— А я выпрыгну из окна, и ты меня больше никогда не увидишь.
Внизу люди начинают отсчет в обратном порядке, начиная с двадцати.
Моя рука обвивается вокруг шеи Дженни, и большой палец ложится на пульс, скрытый под ее теплой кожей. Он сильно бьется, и мне нравится быть причиной, по которой она прямо сейчас возвращается к жизни.
Пятнадцать.