Поиграйте с Женечкой
Шрифт:
— С наступающим тебя… — шепчу я.
Улыбаясь, он слегка тянет подарок на себя, пытаясь вырвать его из моих пальцев. Не отпускаю, дразня его взглядом. В его глазах вопрос.
— Не открывай сейчас, — отпускаю я.
Олег не очень любит выражать эмоции и мне не хочется ломать его, и провоцировать на это. Пусть посмотрит, когда будет один. Мне достаточно от него эмоций в нашей сексуальной реальности. Там их выражение ему более гармонично.
Кивает, убирая ежедневник во внутренний карман
Он всегда носит его там и я специально выбирала небольшой размер, чтобы он мог не менять свои привычки.
— Спасибо, Женечка… — протягивает мне руку, легкость моментально исчезает между нами, но я вкладываю в нее свою. — Твой подарок ждет тебя дома.
Зажимает мою кисть между своими и, нахмурившись, сжимает. Не отводя от нее взгляда, он разворачивает её ладонью вверх и целует моё запястье, потом ладонь, и — разворачивая обратно, — пальцы.
И мы летим опять куда-то не туда…
Меня болезненно душат его чувства. И вытягивают из меня силы, энергию…
Поднимая виноватый взгляд, он качает головой, словно пытаясь убедить меня, что ничего страшного не происходит. Но это только усиливает волну тоски и отчаяния, исходящие от него.
Выдергиваю руку.
— Не делай так!
— Не целовать?.. — сглатывает он растеряно. — Это же просто…
Замолкает.
Я чувствую усилие, которое он делает над собой, пряча всё под броню. И снова сфинкс! Спокойный, чуть заторможенный взгляд…
Но внутри у меня все леденеет, и сердце колотится в ребра. В животе пульсирует болью.
Отыскиваю рукой стену, чтобы удержать себя в вертикальном положении.
Его руки тут же подхватывают меня.
— Всё, всё… — шепчет он, прижимая меня ближе. — Как скажешь.
Куда уж хуже, но после этих слов становится, бл*ть!!
Не в силах выслушивать всё это, я запечатываю его рот ладонью, заставляя молчать. И теперь я делаю усилие над собой, чтобы обнять его.
Обнимаю за шею, прижимаясь к его губам через свою руку. И стараясь говорить ровно, объясняю:
— Хочешь — целуй, — перехожу я на шепот, мой голос дрожит. — Не смей облучать меня своей виной и извиняться за то, что чувствуешь. Это ужасно. Не делай этого больше. Это гораздо хуже, чем… просто… когда ты…
Выворачивается от моей ладони.
— Прости! — сжимает он меня, снова извиняясь, и я, со злостью заряжаю ему кулаками в грудь.
— Бл*ть… — психует он на себя. — Я понял, Женечка. Никаких извинений.
— Как ты… всё это … чувствуешь? — собираюсь я с духом.
Надо об этом поговорить нам. Хреново он справляется.
— Женечка… — качает отрицательно головой.
— Говори! — раздраженно опять шлепаю его по груди ладонями. — Мне нужно.
С тихим стоном выдыхает, и его взгляд плывет куда-то мимо моих глаз. Губы
— Как?.. Сильно. Пронизывающе. Очень больно. Удушающе. Но и сладко тоже… и всё время хочется сказать тебе. Невыносимо.
— Почему я не чувствую этого «сладко»?! Только больно и удушающе!
— «Сладко» — это послевкусие боли. Думаю, ты выплевываешь, не распробовав, в самом начале.
— Да?… — хмурюсь я, дыша глубже и пытаясь преодолеть то самое удушение. — Обидно…
— Обидно?
— Обидно, что такое изысканное блюдо, как твои чувства, никем не будет съедено.
— Увы, — отводит он опять взгляд.
Обхватив ладонями за скулы, я разворачиваю его лицо обратно к себе:
— Так… — нервно и рвано выдыхаю я. — У меня еще один подарок для тебя!
Пытаясь собраться внутренне, я обвиваю его шею руками и прижимаюсь сильнее, пряча лицо у него на шее: — Скажи мне это.
Открываюсь насколько могу. От ужаса выхватить еще этой жести хочется истерично смеяться.
Каменеет.
— Давай…
Его губы ласково скользят по моим волосам.
— Нет.
— Олег… Я чувствую каждый раз, когда у тебя возникает потребность сказать мне это, и когда ты тормозишь себя… — меня передергивает на секунду от воспоминаний этих убийственных ощущений. — Это в разы больнее и тебе, и мне.
Выпуская меня из объятий, он отворачивается к окну. Опирается руками на подоконник.
— Если ты заставишь — буду говорить. Но… говорить ЭТО человеку… ТЕБЕ… Зная, что ты просто зажмуришься и перетерпишь… Не делай со мной этого, Женечка!
Обессилев, я оседаю на пол, ложась головой на кровать. Оборачивается и увидев меня на полу вздрагивает. Присаживается рядом.
Какой-то замкнутый круг!
— Хорошо, — кивает он, превращаясь снова в сфинкса, — просто скажи, что мне делать, и я всё сделаю, как захочешь.
Не пыткой это должно быть! Не так!! Вспышка эмоций срывает мои тормоза, и я интуитивно срываю его следом: пощечина! Тут же рывком обнимаю его крепко-крепко. Чувствую его взрыв и фрустрацию. И физически ощущаю… через запах… через его вздрагивающие мышцы как текут между нами всплески гормонов.
— Говори! — рявкаю я.
Секунда… две… три… четыре…
Его плечи расслабляются. Чувствую, как он улетает куда-то, закрывая глаза.
Его медленно щека скользит по моей.
— Люблю…
Обессиленно ложится лицом мне на шею.
Рефлекторно я сжимаю грудную клетку. Но никакого удара болью от него не идет в этот раз. Тепло и опустошение. В моих ушах звенит.
— Это тепло… — шепчу ему я. — Не «перетерпеть». Мне просто тепло.
Его пальцы больно сжимают мою спину. Наверняка будут синяки. Но это сейчас хорошо и уместно.