Поиск-87: Приключения. Фантастика
Шрифт:
Наконец принял вертикаль, осмотрел творение своих рук и вызвал по радио Брудершафта. Робот был тяжеловат и мог держаться на плаву только в движении. Пеня волны, словно маленький глиссер, Брудершафт прикатил из-за горизонта и предстал перед механиком, постепенно сужая вокруг него круги.
— Начнем восхождение, — решительно сказал Иштван, включил двигатели и свечой взмыл над водами. Потом, манипулируя плазменным пистолетом, пронесся над судном и, больно ударившись плечом о грот-мачту, свалился на обледенелую палубу. Двигатели скафандра не были рассчитаны на полеты в атмосфере. Потирая ушибы, он подковылял к борту и крикнул фланирующему Брудершафту:
— Что же ты отстаешь, милейший? Опля!
Робот бодро снялся с воды, прыгнул в вертикаль и позорно шлепнулся обратно, обдав механика тучей водяной пыли.
— Заминочка вышла, — грустно сообщил он из-под воды.
Подождав, пока робот всплывет, Запа приказал повторить маневр. После дюжины неуклюжих прыжков Брудершафт все-таки приземлился на палубе.
— Распределим обязанности. Я тут порыскаю, а ты сруби лед с палубы и такелажа. Лады?
— Лады! — ответил робот сопровождения голосом своего кумира и загудел плазменным пистолетом.
— Но-но, поосторожнее! Ты мне тут пожара не наделай! — бросил через плечо астронавт. Судно на поверку оказалось не фрегатом, а до зубов вооруженной бригантиной. Название его на бортах и корме было торопливо и неаккуратно замазано смолой, а поверх этой мазни кто-то навел кривыми буквами новое название «Адомастор». Паруса висели клочьями, а на флагштоке болталась обледеневшая черная тряпка.
«Веселый Роджер», — подумал Иштван. Но, к его разочарованию, когда свежий ветер высушил и расправил флаг, ни черепа с костями, ни других кровожадных знаков на нем не оказалось.
Не походил на корсаров и экипаж «Адомастора». Ни у одного из лежащих на палубе выходцев из Прошлого не было оружия. Скучная серая их одежда тоже не походила на живописные лохмотья морских скитальцев.
Иштван задумчиво обошел вокруг четырех распластанных на мокрой палубе фигур, напомнивших ему то ли отключенных андроидов, то ли восковые персоны из французского музея. На что угодно они походили, но не на людей, когда-то живых, чувствовавших, любивших. Пятый крепко стоял у штурвала и в звенящей сосульками бороде его запутался ветер. Этот был похож.
— Перенеси их в салон, — сказал Иштван подошедшему роботу.
В капитанской каюте было всего вдоволь. Не хватало только самого кормчего и вахтенного журнала. Иштван поворошил лезвием изукрашенной рапиры дублоны, дукаты и луидоры, перемешанные в сундуке с золотыми кубками и серебряными подсвечниками; потрогал все еще зеленую, но умершую много веков назад пальму в кадке, заглянул в ящики с одеждой.
Когда из каюты вышел изящный идальго в высоких замшевых сапогах, золоченой кирасе и черном бархатном берете с перьями, Брудершафт выпучил на него окуляры и восхищенно прошептал:
— Ну, ты даешь, дорогой!
Идальго рассмеялся. Потом, возясь с допотопными, но на первый взгляд очень сложными навигационными приборами, поучал робота:
— Учись, мон шер, выходи в люди! Фантазия для этого нужна. Фантазия! Вот ты думаешь, что мы с тобой нашли? Просто корабль в сосульке? Чудо мы нашли, друг ты мой ласковый! Дырку в пространстве. Так и быть, мы с ребятами уступим тебе первенство, и будет она гордо именоваться «Дырой Брудершафта». А ведь ты даже не подозревал, что такие дырки теоретически допустимы. Срамотища! Мало ли что не запрограммирован на это! А ты своим умом дойди! Сфантазируй! Да и фантазии тут особой не надо. Откуда в сотнях парсеков от Земли взяться бригантине? С нашей старушки, конечно! Как она туда попала? Конечно же не на фотонной тяге! Значит, дыра есть. Соображай! Оч-чень просто! Наличествует дыра. Точнее не дыра, а прореха в пространстве. Наличествует океан, который называется Атлантика, наличествует шторм и судно, сиречь «Адомастор». Соедини все это в одну кучу и получишь тепленькую гипотезу: какой-то там по счету вал закидывает бригантину через прореху в космос и консервирует ее внутри ледяного шара. Прореха тем временем преспокойно зарастает до тех времен, пока в нее не сунется что-нибудь другое, например мы с тобой.
Брудершафт, набычившись, молчал; ему было грустно. Механик отложил приборы, потрепал его по пластиковому загривку и сказал:
— К дому подъезжаем. К людям. Утром прибудем в Порту. Тут недалеко — международная база ихтиологов и рыбьих пастухов. Зурбаган. Зайдем? Я тут одну штуку придумал. В трюме, среди груза, есть тюки с мануфактурой. Красный шелк. Как ты думаешь, успеем мы до захода в порт обшить им паруса?
— В два счета! — оживился робот.
Вечерело. На поверхности вод поиграла светящаяся мелюзга. Форштевень «Адомастора» с тихим шорохом резал океан. На горизонте перемигивались уже огни Зурбагана.
Молодой чернобородый идальго стоял на капитанском мостике, подставив лицо норд-осту, а над ним несли в себе ветер кумачовые паруса. Иштван улыбался. Ему было двадцать три года. А кто из двадцатилетних не мечтает ворваться среди порохового дыма и грохота под всеми парусами в акваторию порта на собственноручно захваченной у флибустьеров бригантине?
Ковалю было странно, что он все-таки выжил и даже не потерял сознания. Он выбрался из груды тюков и заскрежетал зубами от боли в боку. Сморщившись, он задрал куртку и осторожно потрогал свисающий лоскут кожи. Рана была страшноватая — он зацепился об угол стеллажной полки. Но от этого не умирают. Пошатываясь, Стас подошел к двери. Он очень боялся, что переборку заклинило. Тогда без посторонней помощи ему отсюда не выбраться. А если с Юханом что-нибудь случилось… Очень весело остаться вечным пленником продуктового склада!
Дверь сработала, открыв выход в коридор, залитый спокойным желтоватым светом. Похоже, катастрофа оказалась не такой уж и страшной, раз энергосистема корабля выдюжила. Но все-таки тряхнуло здорово.
Коваль свернул к жилым каютам. Как там Юхан? У двери каюты штурмана он остановился, много раз безрезультатно нажимал на клавишу замка, ругался и пинал неподатливый рифленый пластик. За переборкой было тихо. Придется идти в рубку за бластером. Стас похлопал себя по нагрудному карману, проверяя, на месте ли фигурная пластинка ключа от оружейного рундука.
Дверь рубки открылась перед ним неохотно. Но все-таки открылась. С одного взгляда было понятно, что здесь произошло в момент катастрофы. В приборной панели подпространственного передатчика застрял брошенный сюда мощным толчком оплавленный корпус робота сопровождения. Робота звали Гастоном. У него был покладистый, но чуть нудноватый характер. Теперь Гастон был просто кучей металлопластового лома, сплавленного в единый монолит с тем, что совсем еще недавно было сложнейшим на корабле и незаменимым прибором. А чуть поодаль, головой в угол, ничком лежал Юхан. Из-под его безвольно распластанного тела растекалось по полу красное пятно.