Шрифт:
Annotation
Мать-одиночка идет по следам таинственной секты. Детективный триллер в антураже осенней Карелии, написанный по мотивам реальных событий.
Дождливой ночью в лес вошла молодая мать с грудничком на руках - и исчезла. На ее поиски отправляется волонтер поисковой организации Анна Смолина - женщина с тяжелым прошлым, в одиночку воспитывающая приемную дочь.
Анна не подозревает, что, сделав шаг в мрачный лес, она запустит череду страшных событий, которые поставят под угрозу жизнь её дочери, а также жизни тысяч невинных людей.
Обложка:
Спасибо Гилберту Савье за помощь в корректуре
Поиск Анны
Аркан 1. Мотылек.
Руна 1.
Руна 2.
Руна 3.
Руна 4.
Руна 5.
Руна 6.
Руна 7.
Руна 8.
Руна 9.
Руна 10.
Руна 11.
Руна 12.
Руна 13.
Аркан 2. Светорожденный.
Руна 1.
Руна 2.
Руна 3.
Руна 4.
Руна 5.
Руна 6.
Руна 7.
Руна 8.
Руна 9.
Аркан 3. Дети Рассвета.
Руна 1.
Руна 2.
Руна 3.
Руна 4.
Руна 5.
Руна 6.
Руна 7.
Руна 8.
Руна 9.
Руна 10.
Руна 11.
Руна 12.
Аркан 4. Число Данбара.
Руна 1.
Руна 2.
Руна 3.
Руна 4.
Руна 5.
20102006
Мама
Послесловие
Поиск Анны
Аркан 1. Мотылек.
«Есть странный дар — лететь на пламя, чтоб там остаться навсегда... »
Маргарита Пушкина
Руна 1.
«О ты, Укко, бог верховный!
Ты, всего носитель неба!
Ты сойди на волны моря,
Поспеши скорей на помощь!
Ты избавь от болей деву
И жену от муки чрева!
Поспеши, не медли боле,
Я в нужде к тебе взываю!»
Калевала
2003 год, осень.
Петрозаводск.
— Поле, ответьте штабу.
— Мотылек-1 на связи.
— Ань, привет! — послышался женский голос из рации. — Ты далеко от точки?
Анна Смолина бросила быстрый взгляд темно-зеленых глаз на навигатор. В зеркале заднего вида в вечернем сумраке таяли огни Петрозаводска.
— Выехала из города. На точке буду минут через пять.
Островерхие ели протыкали тёмное небо, и из его прохудившегося брюха лил дождь. Он лупил по лобовому стеклу, капли плавились в огнях редких встречных машин. Когда же встречки не было — мир вокруг погружался во мрак ранней осенней ночи. И только свет фар Паджеро Пинина высвечивал мокрую от ливня трассу, которую с обеих сторон обступила непроглядная стена леса.
Анна любила дождь. В городе он заливал асфальт, превращая его в зеркало, в котором переливались красками дорожные фонари, а капли жидким золотом стекали по лобовому стеклу. Но сегодня дождь мог стать смертельно опасным.
— Как приедешь, дождись Резнова. Он скоро выдвигается из Ужесельги.
— Так не получится, — Анна покачала головой, хотя собеседница не могла ее видеть. — Я пойду одна.
— Ань. Ты знаешь, что ночью в лес по одному мы не ходим, — в голосе из рации появились так знакомые Смолиной нотки, от которых она поморщилась. Когда что-то шло не по плану Света Казанцева, психолог по образованию, всегда использовала этот прием — делала тембр мягче, но при этом подмешивала в интонацию некий повелительный оттенок. Словно в бокал с мартини плеснули жгучего спирта. Прием работал почти безотказно, но только не с Анной.
«Ночью в лес по одному мы не ходим...»
А та девчонка знала это правило? Анна только так думала про нее — девчонка, глупая девчонка! Как еще думать про человека, который ночью в ливень поперся в лес с грудным младенцем?
— Резнов медлительный, — возразила Смолина рации. — От Ужесельги он в такой ливень будет тащиться час. Они в лесу под дождем уже сколько? Часов пять? У них шансы выжить с каждой минутой уменьшаются. Хочешь, чтобы малыш умер от переохлаждения?
Рация какое-то время не издавала ни звука, и был слышен лишь шелест шин по мокрому асфальту да стук ливня по металлической крыше. Дождь был силен, и это ощущалось даже здесь, в тепле и уюте автомобиля. Как они там, в холодном осеннем лесу?
— Ань, я тебя понимаю, — успокаивающе произнесла Света. — Но ты слишком ценный сотрудник, чтобы вот так бросать тебя одну на задание. Мы должны заботиться...
— Меня никто не бросает, не переживай, — перебила Анна. — Это мой личный выбор. И это не обсуждается. Я не буду сидеть и ждать Резнова, пока в лесу насмерть замерзает годовалый грудничок.
Похоже, даже у Светы на это не нашлось аргументов, потому что она замолчала.
— Ладно... — донеслось из рации. — Милиция уже должна быть на месте, также туда едут добровольцы. Но будь осторожна!
— Угу, — буркнула Анна. — Напомни, как зовут девушку?
— Лисинцева Катя.
— А дочь?
— Машенька.
Это имя никак не вязалось с ледяным дождем в ночном лесу. От него веяло теплом материнской груди, уютом, пахло молоком. Машенька. Так не должно было быть. Но так есть.
При упоминании детей Анне всегда становилось не по себе — внутри что-то тоскливо сжималось. Она понимала причину, но это было настолько больно, что хотелось затолкать ее поглубже в чулан памяти, словно старый свитер в дырках, который давно не носишь, а выкинуть жалко.
— Что есть на Лисинцеву?
— Восемнадцать лет, в браке не состоит, мужика нет, официально не работает. Живет с ребенком вдвоем в квартире, оставшейся от отца. Мать проживает отдельно. По словам матери, подавшей заявку, девочка во всем положительная, ничего запрещенного не употребляет, не гулящая.
— Ребенок от святого духа?
— Ты же знаешь, мамы всегда верят в непогрешимость своего чада.
Анна не знала, потому что не была матерью. Она знала лишь что несколько часов назад мать, только сама недавно бывшая ребенком, на ночь глядя с годовалым ребенком на руках вошла в осенний лес. Сгущалась тьма, лил дождь, было холодно.