Поиск любви
Шрифт:
— Не стоит дразнить гусей. К тому моменту, когда все выяснится, Фрэнк, возможно, уже бросит тебя, — с холодной деловитостью заметила Валери. Неужели она права и все так и будет?
Слухи о том, что первокурсница Элис Годвин и профессор Бартон неравнодушны друг к другу, быстро распространились в университетской среде, но даже подруге Элис не посмела признаться, что любит Фрэнка.
— Впрочем, скорее всего, ты сама его бросишь, — поспешила успокоить ее Валери. — В конце концов, Бартон намного старше тебя.
Чтобы иметь возможность как можно больше бывать с Фрэнком, Элис отказалась от
Наконец она решилась позвонить Стелле и объяснить ситуацию.
— Если этот человек так много для тебя значит, то тебе действительно необходимо во всем признаться ему. — Голос сестры из телефонной трубки звучал словно из бочки. — Конечно, тогда мне придется разорвать контракт на издание книги. Но если повезет и я не попаду в черный список, возможно, все же сумею пристроить роман в какое-нибудь издательство. Впрочем, может, все обойдется, и, признавшись Фрэнку в обмане, ты заодно выяснишь, так ли сильно он влюблен в тебя, что готов все простить и помочь найти выход из этого щекотливого положения…
Конечно же, Фрэнк не любит ее, и нельзя требовать от него, чтобы он поступился своей честью. Подобная просьба — уже сама по себе предательство. Любовь не должна быть экзаменом, который можно сдать или завалить. Любовь — это полная самоотдача, а не жертвоприношение. Если же о любви судить по тому, сколько человек готов отдать любимому, то, судя по всему, щедрости Фрэнка не было предела.
Войдя в его квартиру, Элис увидела огромный пакет. Фрэнк обожал делать подарки, и это было странно для мужчины, который уверял, что Элис не следует многого ожидать от него. Он постоянно дарил ей красивые, даже экстравагантные вещи, модные наряды, которые Элис вряд ли могла бы позволить себе.
Теперь они все чаще проводили вечера вместе, хотя редко спали в одной постели. По непостижимой логике Фрэнка, это должно было напоминать, что у эмоциональных порывов любовников есть свои пределы. Поэтому всякий раз, когда он предлагал Элис остаться у него на всю ночь, делала вид, что принимает предложение без особого энтузиазма, стараясь не выдать торжества и радости по поводу все расширяющейся бреши в его системе обороны.
Постепенно в их отношениях наметились положительные сдвиги. Фрэнк уже не был категоричен, когда Элис в чем-то не соглашалась с ним. Он просвещал ее в области политики и искусства, преподал азы игры в шахматы. Элис же приобщила его к современным музыке и танцам. Иногда они вместе занимались иностранными языками, и преподаватель не переставал удивляться, как легко они давались Элис.
Единственной областью, где она по вполне понятным причинам и не пыталась ничего добиться, была работа над книгой. Всякий раз, когда Фрэнк изъявлял желание обсудить этот вопрос, она плавно переводила разговор на другую тему, а по им же самим установленным правилам Фрэнк не имел права настаивать. Ее постоянно преследовал страх быть разоблаченной. Элис не раз ловила на себе задумчивый взгляд Бартона, заставлявший ее сердце тревожно биться…
Вот и в этот раз, войдя в квартиру Фрэнка, Элис обнаружила очередной подарок — восточную подушку из ковровой ткани. Приятно
Взяв небольшой томик, Элис стала осматривать его со всех сторон, словно книга могла взорваться в руках. На задней обложке была помещена черно-белая фотография и биографические данные автора. Написала два романа… поэтесса… замужем за писателем… Издано посмертно.
Элис тупо уставилась на фотографию. Да, она не обманулась в своем предположении: жена Фрэнка, несомненно, была красивой.
Классической формы овальное лицо, светлые холодные глаза, разметавшиеся по плечам волосы. Неудивительно, что воспоминания об этой женщине преследовали Фрэнка. Должно быть, она его идеал не только в интеллектуальном, но и в физическом смысле.
Элис не считала себя знатоком поэзии, хотя любила ее. Она улеглась с томиком на полу и углубилась в чтение. От стихов Джейн Маркхэм Бартон ей стало не по себе.
— Чем ты тут занимаешься? Элис даже не слышала, как вошел Фрэнк. Бросив на диван портфель, он подошел к ней, развязывая галстук.
— Я рад, что подарок пришелся тебе по душе. Эта подушка называется гаремной. Едва я ее увидел в витрине магазина, как тут же представил… — Лицо Фрэнка мгновенно превратилось в неподвижную маску, когда он заметил в ее руках томик стихов.
— Я и не знала, что твоя жена была поэтессой. — Элис подняла взгляд на Фрэнка. Если он оставил эту книгу на полке, значит, ожидал, что рано или поздно она будет обнаружена. — Стихи очень… глубокие. Должно быть, Джейн была незаурядной личностью.
Он внимательно посмотрел на Элис.
— Я готов биться об заклад, что тебе не понравились стихи Джейн, не так ли?
Элис вспыхнула, а он еще больше смутил ее очередным замечанием:
— Не переживай, ее поздние стихи мне тоже не нравятся.
— Я… я уверена, что она была своеобразной женщиной… — слегка заикаясь, пробормотала Элис. Романтические представления о браке Бартона начали рассыпаться, словно карточный домик.
— Вначале Джейн действительно подавала большие надежды, которым, однако, не суждено было сбыться. Такое случается сплошь и рядом, — с явным намеком добавил Фрэнк.
Элис проигнорировала ехидное замечание в свой адрес и, перевернув книгу, снова принялась рассматривать фотографию на обложке.
— Какая красавица!
— И в этом была ее беда, — загадочно произнес Фрэнк.
— Интересно. Если можешь, расскажи.
Он не долго колебался.
— Джейн с детства привыкла к всеобщему восхищению. Она была единственным ребенком в семье, этаким ангелочком, и уже с ранних лет проявляла незаурядные способности. Став взрослой, она продолжала считать себя абсолютным совершенством и любой ценой стремилась поддержать этот имидж.
— Джейн была… здорова? — Элис не смогла бы объяснить, почему ей в голову пришла эта мысль.