Поиск. Начало. Китеж
Шрифт:
Нет, определённо, встреча с неведомым что-то изменила, мы даже не споткнулись ни разу. Дорога, которая недавно сожрала чуть ли не полчаса наших жизней, сейчас поддалась и позволила пройти себя примерно минут за семь. Ну не отлично разве? Чудо ведь? Чудо. А говорите, чудес не бывает.
Хайлюкс ждал нас в том же месте, где мы его и оставили. Быстро погрузились, Даня, не включая фар и стараясь не газовать лишний раз, как и не пользоваться тормозами (светомаскировка, не знаю, зачем) дополз по грунтовке до самой трассы, где уже врубил ближний. Мы уступили дорогу какому-то кортежу из нескольких одинаковых Мицубиши Паджеро и фургона, после чего выехали на дорогу и двинули обратно. Даня пытался по дороге задавать вопросы,
Александр Бехтерев. 27 июля, ночь. Старая Ладога
Кортеж из трёх внедорожников и фургона остановился на стоянке перед воротами монастыря, залив светом фар всё входное пространство. Бехтерев бросил взгляд на мерцавшие на приборной панели часы, те показывали половину второго ночи. Да, в дороге удалось немного поспать, но как же неудобно делать это в машине, да ещё и на ходу.
Они стартовали из Москвы около пяти вечера. Пока погрузили оборудование, которого набралось почти половина фургона, пока десять раз пересовещались и подготовили необходимые бумаги, оформив поездку должным образом... И это всё при том, что автомобили «наёмников», как Александр Витальевич про себя презрительно именовал охрану, ожидали их с трёх часов дня. Бехтерев, кстати, так и не понял, кто в группе был главным – вроде бы Шмелёв указывал на Бирюкова, но тот больше отмалчивался, двигался, словно пьяный, да и выглядел чересчур тихим и интеллигентным, не в пример своему коллеге. Олег Романович, кажется – фамилию Бехтерев не запомнил – на фоне незаметного Андрея смотрелся, точно вылитый головорез. Постоянно провоцирующий, ищущий конфликта либо повода его создать, дабы затем победить, самоутвердиться, доказать, что он здесь лучший, главный, а не вы вот все... Бехтерев всю жизнь старался таких людей избегать. Такая манера поведения пугала его, отталкивала, каждый раз заставляя усомниться и в своей правоте, и в своих силах, вытаскивая наружу гаденькое нашёптывание в голове: «Ну и чёрт с ним, зато я умнее, хитрее. Это я лучше, а не он», и тому подобные глупости, свойственные более какому-нибудь подростку, нежели взрослому, состоявшемуся человеку, учёному и вообще без пяти минут пенсионеру.
Наёмники сидели по двое в каждой машине, оставив свободные места для учёных. Бехтерев, закончив с погрузкой вещей в фургон, подошёл к чёрному Мицубиши Паджеро, неотличимому от двух остальных во всём, кроме номеров. На пассажирском спереди сидел как раз Бирюков, а весь его внешний вид говорил о том, что того куда больше интересует возможность поспать в дороге, нежели вести светские беседы о материях вселенной и социальных склонностях человечества, экстраполированных на личностные установки, как писал классик. Иными словами, такое соседство Александра Витальевича куда как устраивало, и он охотно полез на заднее сиденье, дав тем самым команду на выдвижение остальным.
Дорога, долгая и скучная, пролетела, в общем-то, быстро. Лишь несколько раз, во время особенно резких манёвров водителя, он просыпался, когда голова его билась случайно о боковое стекло. Не обращая внимания, он отворачивался и засыпал вновь.
Шмелёв, надо отдать ему должное, нашёл сегодня время и ещё днём созвонился с администрацией монастыря, предупредив о визите научной делегации. Предмет исследований он раскрывать по телефону не стал, хотя какое это имело значение, Бехтерев так и не понял. Вполне можно было бы и сообщить – глядишь, и быстрее справились бы.
Александр Витальевич распахнул дверь, зябко поёжившись и одёрнув свитер, а затем, не в силах сдержать зевоту, потянулся. Рядом мгновенно материализовался один из наёмников, да и Бирюков, дремавший до сей поры на переднем сиденье, так же неохотно вылез в ночную прохладу, как и Бехтерев, зевая на ходу.
В соседних
– Ну пойдёмте, что ли, «коллеги».
Андрей Бирюков. 27 июля, ночь. Старая Ладога
Группа высыпала из машин, незаметно взяв учёных в полукольцо. Двое бойцов остались на стоянке – охранять машины и ненавязчиво наблюдать за воротами на случай, если ещё кого-нибудь принесёт среди ночи. Андрей и Липа присоединились к Бирюкову, неотступно следуя за ним, а Бор вместе с остальным отрядом сопровождал всех прочих светил науки.
Они проследовали через ворота, этой ночью не запертые – не иначе как действительно здесь ждали высоких гостей из столицы. Сбоку показалась заспанная физиономия, чуть ниже которой растворялась в ночной мгле чёрная униформа охранника. Служивый вытянулся чуть ли не по стойке «смирно», неразборчиво пожелал доброго вечера, а после скрылся в постройке справа, чем-то неуловимо напоминавшей гостиницу, пробурчав себе под нос что-то про «доложить».
Не теряя времени, Бехтерев устремился по дорожке из разбитого асфальта вглубь монастыря, туда, где светилась пара окон в здании на противоположной стороне двора. Липа сорвался за ним, Бирюков, всё ещё одолеваемый головокружением, чуть замешкался, но сразу прибавил шагу, поравнявшись с профессором.
Дверь вдалеке распахнулась, на улицу выскочили двое почти одинаковых людей в рясах и бодро засеменили им навстречу. Они пересеклись напротив полуразрушенной церкви, старинная кирпичная кладка которой зияла бездонно чёрными провалами в ночи.
Андрей не вслушивался, лишь отметил для себя, что вон тот мужик с почти что тактической бородой – игумен Сергий. Голова вновь начала немилосердно болеть, рука сама собой потянулась за таблетками в аптечном подсумке на поясе, но вот как назло вся вода осталась в машине. Ладно, ничего, и не такое приходилось терпеть. Бехтерев между тем что-то эмоционально втолковывал игумену, активно жестикулируя в направлении церкви.
Виски между тем будто взяли в невидимые клещи. От боли даже дыхание начало перехватывать, Андрей словно костями ощущал собственный пульс, ритмично отстукивающий в ушах.
– Бор! – Бирюков вполголоса подозвал напарника. Тот оставил группу учёных, приблизившись к Андрею. – Смени меня, мне до машины нужно отойти. Голова раскалывается, не могу, всё плывёт уже.
– Иди, закидывайся, – Бор хлопнул Андрея по плечу, заняв место чуть позади Бехтерева.
Бирюков быстро зашагал обратно на стоянку, на ходу извлекая из подсумка блистер с солпадеином и выдавливая сразу несколько таблеток на ладонь. Добравшись до машины, он открыл пассажирскую дверь, вытащил из пластикового кармана бутылку и залпом проглотил всю пригоршню обезболивающих.
– Всем внимательно, заходим в церковь, – протрещала рация голосом Бора. – Манул, как вернёшься, вместе с Липой держите вход.
– Манул принял.
Андрей завинтил крышку, спрятал бутылку обратно и захлопнул дверь.
– Группа, внимание, – эфир снова затрещал, залаял. – Есть следы взлома, на объекте могут быть посторонние. Смотреть в оба!
Бирюков бросился к багажнику, распахнул заднюю дверь, схватил рюкзак с закреплённым на нём дробовиком. Сорвал фастексы, Сайга выскользнула из нейлоновых петель. Андрей закинул оружейный ремень на шею, позволив дробовику свободно болтаться на уровне живота. На ходу извлекая из кармана рюкзака подствольный фонарь и пытаясь приладить его на планку сбоку от ствола, он побежал в сторону церкви, то и дело бросая взгляд по сторонам и осматривая прилегающую территорию. Через несколько секунд Андрей занял позицию в нескольких метрах от Липы, возле угла, ближнего ко входу в монастырь.