Поиски Афродиты

Аракчеев Юрий Сергеевич

Дальнейшее

Мой очерк не получался. То есть я, разумеется, писал его – он разрастался, ветвился, стержня было, собственно, три: задание редакции и судьбы «маленьких преступников»; история с Лорой; моя собственная судьба… – но он не получался таким, каким хотели бы его видеть в журнале. Да где уж. Им ведь нужно было бы показать, как доблестный комсомол (журнал-то был органом ЦК ВЛКСМ) борется с «пережитками проклятого прошлого», с безобразным явлением, которое называется «преступность несовершеннолетних». И как шефы-комсомольцы, а также, разумеется, комсомольские органы побеждают в этой благородной борьбе… Причем же тут Лора, причем тут я? А я считал, что причем. И даже очень. Потому что мы связаны все, горя одного не бывает, «колокол звонит по тебе» – как точно сказано в романе, который напечатан у нас недавно и стал одним из популярнейших, хотя и рожден в стране,

где царствует проклятый капитализм… Да еще, конечно, так называемый «секс». Уж если писать, так писать как следует, договаривая до конца – и я нарочно начал свой «очерк» не с чего-нибудь, а с вечеринки нашей с Антоном, Костей, Лорой, потому что как раз накануне получил задание редакции, и все это потом сплелось. Разумеется я писал честно – все как и было. Только наивный дурак мог рассчитывать, что такое в советской стране напечатают, верно. А я, представьте, вовсе наивным дураком себя не считал: я вовсе не рассчитывал на то, что его, мой «очерк», который плавно перетекал в большую повесть или, может быть, даже роман, в молодежном журнале оторвут с руками. Но на это мне было наплевать ровным счетом. Я хотел написать ПРАВДУ, а там уж будь что будет. Но я думал, что, может быть, напечатают хоть кусочек – например, одну из историй о некой Лиде Митякиной, которая действительно в каком-то смысле спасла парня, который родился в тюрьме… Увы, это не прошло тоже. Когда я все же попытался как-то так сделать, чтобы кусочек этот стал «проходимым», приемлемым для редакции и цензуры, у меня и на самом деле получилось паршиво.

Фактически я разочаровал заведующего отделом, и получилось, что здесь я тоже потерпел позорнейшее фиаско. Как с Лорой. Хотя она, Лора, и стала формально все же моей «завоеванной» женщиной. Шестой по счету.

Вывод? Учиться! Разумеется, о том, чтобы падать духом, не было речи. Впервой ли? Нет, ребята, не выйдет. Ни в каких не в «обстоятельствах» дело. А просто я еще не научился как следует. Ни с женщинами, ни с редакциями. Ни там, ни там. Параллельно.

«Нимфа», «Купальщица»? Какое там… Не до того пока. Что же касается великого итальянского любовника, перед которым я после Стефана Цвейга искренне преклонялся, то хотел бы я посмотреть на него в нашей чудесной стране, в наше прекрасное советское время и с моими, например, финансовыми возможностями. Но все еще впереди, думал я. Природа – жива! А это самое главное.

Седьмая, восьмая, девятая…

Да, конечно. Нельзя было падать духом ни в коем случае. Я продолжал ходить по милициям, прокуратурам, еще раз посетил тюрьму – встретился с одним из парней, который обвинялся в групповом изнасиловании, хотя, судя по материалам следствия, насильником вовсе не был. Его «жертва», семнадцатилетняя дочка обеспеченных номенклатурных родителей, охотно поехала с ним и его приятелем в какой-то пустой сарай на одной из железнодорожных станций, а перед тем в подъезде дома за милую душу пила водку из горлышка – с ребятами, с которыми только что познакомилась. Там, в сарае, естественно, продолжилось празднество, а затем и состоялось общее соитие, причем как будто бы к общему удовольствию, хотя… Хотя девчонка до того момента была девственницей, а в сарае ее лишилась. Тем не менее, расставаясь, все трое договорились о новой совместной встрече, но девушка, придя домой, увидела у себя кровь, испугалась и обо всем рассказала тетке, на попечении которой жила, так как оба ее родителя находились в зарубежной командировке. Тетка в свою очередь перепугалась за доверенное ей дитя и заставила девчонку написать заявление в милицию. Машина советского правосудия завертелась. Вместо новой встречи с девушкой, ребята оказались в тюрьме – в следственном изоляторе. Одному из них, несовершеннолетнему, с которым я встречался, грозила «десятка» – по словам женщины-следователя, – а другому, которому уже двадцать с лишним, светила «вышка», ибо так как у девушки шла кровь и нашлось несколько синяков, выходило не просто «групповое», а и «с телесными повреждениями». И это при том, что девушка уже не чаяла, как взять свое заявление обратно, хотя ей не позволяла тетка. Но, ко всему прочему, ведь в стране объявлена «решительная борьба с преступностью», а делу уже дан ход, так что «меч правосудия» уже поднят и опустить его просто так вроде как несолидно…

– Тяжело ребятам придется, – говорила следователь. – Особенно если судьёй будет женщина. Ведь изнасилований действительно много, но раскрыть их далеко не всегда так просто, а тут, вроде как, на тарелочке. Но виновата больше всех девчонка сама, я тоже так считаю. Ведь поехала же с ними и пила. Попробую прекратить дело, если получится. Правда, тетка совсем озверела…

Короче, как говорится, черт голову сломит – попробуй во всем разобраться да еще

написать так, чтобы, с одной стороны, это было верно, соответствовало фактам, а с другой чтобы не озлобить людей, а помочь… И ведь таких «дел» в милициях и прокуратурах были десятки.

Прослеживалось общее: темень, неразбериха, беспомощность человеческая и полнейшее, на мой взгляд, непонимание ценностей жизни. То же, что с Лорой. Люди просто не осознавали, что хорошо, что плохо, тыкались друг о друга, словно слепые рыбы в мутном море. И словно нарочно делали так, чтобы им было хуже. Главное же – каждый жил сам по себе, ожидая почему-то добра лишь для себя, не считая нужным делать его другим. И – самое главное – «взрослые» не только не помогали разобраться в этой неразберихе детям, а ровно наоборот: душили те здоровые ростки честности, искренности, ощущения радости жизни, заложенные в нас от рождения самой природой.

Прошел едва месяц после исторической ночи с Лорой, как я стал ощущать некое новое неудобство, с каким раньше не сталкивался. А именно – надоедливый, раздражающий зуд в той самой области своего тела, что доставляла пока куда больше хлопот и огорчений, нежели радостей. Но не так, как тогда, после Раи, и не совсем там. А в районе, так сказать, волосяного покрова. Зуд не проходил, а усиливался, и однажды, присмотревшись, я увидел странные пятна. Пришлось взять увеличительное стекло…

Да, это оказались лобковые вши, которые уже порядком расплодились, безобразно шевелились на весьма чувствительной интимной территории моего тела и нагло блаженствовали, вцепившись в кожу у основания волосков и высасывая из меня соки. Это они пускали под кожу какую-то свою гадость, отчего на коже оставались зудящие темно-красные и фиолетовые пятна…

Может быть я подцепил их в раздевалке или в мыльном отделении в бане? Но ведь ходил туда много лет подряд, и никогда ничего подобного… А может быть… Лора?… Нет, об этом и думать не хотелось. Хотя теперь, поразмыслив, думаю: скорее всего она, Лора. Больше неоткуда. Ведь после нее я ни с кем не встречался. А если вспомнить еще, что говорил Антон о шоферах-дальнобойщиках, то… Судьба не уставала меня испытывать.

Естественно, я тотчас бросился читать соответствующую медицинскую литературу…

Помогла в конце концов не серная мазь, которая настойчиво предлагалась в книгах, а наше отечественное, родное мыло с примесью ДДТ – «мыло ДДТ». Несколько тщательных помывок в своей родной бане… И я был готов к дальнейшему поиску, гордый от преодоления очередной напасти, здоровый, чистый и более опытный, чем раньше. Только так: «через тернии – к звездам», увы.

Как же мне все-таки не везет, думал я, тем не менее, однако вскоре выяснилось, что если и не везет, то не только мне одному. Мой друг из подвальной квартиры, Слава, по женской части шел с некоторым отставанием от меня: свой мужской первоначальный барьер он преодолел приблизительно как раз в это время. И что же? Первая же дева, с которой ему удалось лишиться невинности, наградила его как раз тем, чем наградила меня все же не первая, а вторая – Рая. Естественно, я оказал ему дружескую поддержку, тут же направив по знакомому адресу. Что, естественно, помогло. Вылечившись, он преодолел вторую ступеньку – и что вы думаете? То же, что у меня по крайней мере не со второй, а с шестой. Те же подлые шестиногие твари с коготками на кривых ногах и острым хищным хоботком. Но и тут я, разумеется, тотчас вытащил его из беды – мыло ДДТ у меня оставалось. Так что еще неизвестно, действительно мне так уж не везло или все так и должно было быть. Школа!

Ау, Джакомо!… Интересно, сталкивался ли блистательный итальянец с такими проблемами, когда самозабвенно и с упоением занимался своей чудесной охотой? В своих мемуарах (я их читал, разумеется, хотя и много позже) он об этом умалчивает. Может, просто не хотел портить читателям впечатления? Впрочем, другое время, другая страна…

Да, увы, но и на этом высшие силы, что испытывали меня, не остановились.

Когда я уже выпутался из очередной неприятности, как-то вечером позвонил Антон и сказал, что они с Костей сейчас в одной веселой компании, и там не хватает мужчин. Это совсем недалеко от меня, и если я свободен, то…

Естественно! Конечно! Почему бы и нет?…

Приехал. Действительно, небольшая компания, танцы, все слегка навеселе. Но как и в ту вечеринку с Лорой, все девушки, конечно, расхватаны. Кроме одной, ради которой меня, очевидно, и пригласили. Тихая, скромная еврейка – Лана. Вполне симпатичная и неплохо сложенная, тем не менее.

Мы с ней немного потанцевали, мне понравилось ее спокойствие, покорность, отсутствие выпендрёжа. Скорей из любезности, чем с особым пылом, я предложил ей поехать ко мне. Она как будто только этого и ждала – согласилась тотчас. «Наконец-то, – подумал я. – Неужели так бывает? Просто, по-человечески…»