Поиски утраченного завтра
Шрифт:
Мне стало чертовски неловко. Я вообще не люблю, когда убивают детей, у каждого должен быть шанс дожить до старости и наделать всяких весёлых глупостей. А тут, как-никак, мальчик был в моей квартире и под моей защитой!
И я ещё над ним посмеялся вечером, и он хорошо так ответил, живенько, с эмоциями…
Я опустил ладони на тонкую вздрагивающую шейку и пережал артерии. Может, всего на несколько секунд сократил мучения, но всё же стало полегче на душе. Мёртвый Святослав выглядел совсем маленьким и беспомощным: ручки
Сволочи. Кто-то сильно пожалеет.
Я взял со стула аккуратно сложенную детскую тельняшку и вытер с себя свою и чужую кровь. Кожа в том месте, где грудь прожёг кумулятивный заряд, чесалась. Один врач объяснил мне, что это нервное, потому что организм пытается хоть как-то объяснить себе происходящее.
Выйдя из спальни, я огляделся.
Нет, ничего ещё не закончилось. Помимо троицы хро, ко мне проник кто-то ещё. Затаился?
В гостиной было тихо. Даже Васька не проснулась…
И тут мне стало совсем уж грустно и обидно. Я быстро подошёл к дивану, наклонился.
Волосы у Василисы блестели не от душа. Лицо у неё осунулось, но стало неестественно влажным. Я откинул плед.
Ну да. От колен и до самой шеи девушка ссохлась, превратилась в мумию.
– Слушай, гадёныш, – сказал я негромко. – Ты же понял, кто я? Тебе конец.
В гостиной было тихо. Никто не вопил от ужаса, никто не подкрадывался ко мне. Вообще я чувствовал, что опасность, поднявшая меня с постели, отступает.
На меня заказа не было, убийца Василисы уходил.
Но как?
Где он?
Я стоял, озираясь, постукивая кончиком рапиры по полу. Ждал.
И увидел, как полупрозрачная тень скользнула к трубе водовода, прижалась к ней – и исчезла, просочившись внутрь.
– Свет! – крикнул я, бросаясь к трубе. – По руке!
Лампы в гостиной послушно вспыхнули, высвечивая трубу, на которую я направил руку.
Я успел увидеть, как в бурлящем водном потоке мелькнуло что-то вроде облачка мути – и исчезло.
Сука-сука-сука!
В Слаживании сотни разумных и околоразумных форм жизни. Я встретился с какой-то новой и незнакомой для меня.
Голова слегка заныла от активирующихся цепочек памяти. Но это уже не играло роли, убийца ушёл. Сейчас он выльется из крана в одной из квартир или скользнёт по обратке в магистральный водовод и унесётся прочь из города.
Что это за форма жизни?
Как он прошёл сквозь трубу?
Я осмотрел толстенный пластиковый цилиндр. В одном месте поверхность стала шершавой и чуть-чуть влажной. Видимо, здесь он и просочился – вначале из трубы, потом обратно.
Налив себе полстакана дешёвого бренди – несмотря на гордые надписи, это был очень посредственный синтез «Мартеля», – я выпил алкоголь залпом. И сел в одно из кресел, не пострадавших во время бойни.
Я был унижен, растоптан и кипел от ярости.
Пусть это и не являлось изначально моей работой,
И их всех убили.
Кто-то за это ответит.
Глава 3
В телах тао так много металла, что хоронят их редко и только на родной планете. Там есть какие-то кислотные почвы и разлагающие металлоорганику растения.
Чаще тао кремируют в специальных гробах из огнеупорного кирпича, на дне которых остаётся несколько слитков металла. Если тао не оставили завещания, то слитки отсылают на родную планету. Если оставили – то бывает по-разному.
– Тао-Джон распорядился кремировать его в гробу с тремя углублениями, – сказал распорядитель похорон. Он был гуманоидом, костлявым и высоким, с внешностью, на мой взгляд, идеально подходящей для такой работы. Смени он разноцветную рубаху на чёрный балахон и возьми в руки косу вместо жезла распорядителя – был бы вылитая Смерть.
– У Тао-Джона было много друзей, – согласился я. Для тао три углубления, куда стечёт после кремации металл, – это действительно много.
– Вот ваш слиток. – Распорядитель кивнул на стол, где в картонной коробке лежал округлый брусок желтовато-серого металла. – Я взял на себя смелость выбрать среднюю лунку, поскольку вы пришли первым.
В среднем углублении, как считалось, скапливались самые редкие и ценные металлы.
– Вы вправе продать его, употребить в пищу, использовать для бытовых целей, религиозных церемоний или производства оружия, – зачитал распорядитель. – Хотите мой совет?
– Нет, – сказал я и взял коробку. Она была тяжёлая – килограммов десять-двенадцать, не меньше. – Могу я поговорить с врачом, проводившим вскрытие?
Распорядитель с некоторой обидой кивнул.
С врачом я поговорил, но ничего значимого не услышал. Тао-Джона убили в пятистах метрах от моего дома, значит, за ним проследили ещё тогда, когда он вёл ко мне семейство Павловых. Но это я и так понимал.
Так что я положил коробку с останками старого товарища в багажник автомобиля и поехал в резиденцию торговца земными деликатесами Юрия Павлова.
Машину для поездки я взял самую простую и маленькую: двухместный серенький седан с низкой крышей и даже без системы ручного управления. Коробка со сплавом тяжело елозила по дну крошечного багажника, я сидел на месте, традиционно называемом «водительским», и хмуро смотрел на проносящиеся мимо кварталы. Автострада двигалась со скоростью сорок километров в час, мой мобиль добавлял ещё тридцать разрешённых.
Ну, конечно, тут не меряют скорость в километрах, много было бы чести. Но я упрямо округлял цифры в привычные с детства земные единицы. До резиденции было почти сорок километров, значит – полчаса езды. Достаточно, чтобы подумать.