Поиски знаменитостей

Леша растерялся. Чуть не четверть часа он с жаром объяснял суть дела, а сейчас заметил, что ребята почти и не слушают его.

Он потеребил концы пионерского галстука и не совсем уверенно спросил:

— Понятно?

Никто не ответил.

— Играли ведь уже в такую географическую игру… Помните, на Южный полюс путешествовали?

— В

Эдик, конечно, известный бузотер и критикан, на него угодить трудно. Но сейчас… Сейчас он прав: скучно повторять ту же самую игру, в которую играли в первом полугодии. Правда, тогда «путешествовали» на Южный полюс, а сейчас предстоит «путешествие» по Уралу, но все равно — опять будут доклады, опять дневники, опять фотографии, вырезанные из газет…

Обычно, если что-нибудь не нравится, ребята шумят, спорят, стараясь перекричать друг друга. Сегодня же си дели молча, словно им все на свете надоело.

«Уж лучше спорили бы, что ли», — подумал Леша.

И тут вдруг, ни к селу ни к городу, Люда Бояршинова задумчиво произнесла:

— А вы знаете, ребята, нынче по нашей улице в полтора раза больше машин ходит, чем в прошлом году…

Все головы повернулись к ней. Леша от удивления даже рот открыл. Что такое? При чем тут машины?

Первым пришел в себя Эдик.

— Вот тебе и раз! — сказал он. — Ты, что же, на машинах, что ли, путешествовать предлагаешь?

— Ничего я не предлагаю, — пожала плечами Люда.

— А откуда ты знаешь, что в полтора раза? — спросил Леша. — Ты что, считала их?

Но Люда не сдавалась. Она слегка покраснела, глаза у нее заблестели, руки крепко уцепились за приподнятую крышку парты.

— Считала, — упрямо ответила она. И, видя, что многие не верят, стала рассказывать.

— Я в прошлом году вон как русского боялась. Все думала, что двойку на экзамене получу. Вот и загадала один раз: если встретится мне по дороге в школу тридцать три машины, тогда сдам экзамен, если нет — не сдам. Ну, насчитала всего семнадцать штук. А на другой день опять, потом опять. Только тридцать три ни разу не вышло. Конечно, глупо все это. Экзамен-то я и так на четверку сдала.

Эдик начал догадываться, в чем дело. Поэтому он ехидно ввернул:

— Нынче, значит, опять считала? Продолжение бабушкиных сказок. Я знаю, нынче ты не на русский, ты на физкультуру загадывала! У тебя ведь того, координация.

Громкий смех заглушил его слова. Все ведь знали, что у Люды не ладилось с гимнастикой. Еще вчера смеялись, наблюдая, как она делала вольные упражнения: казалось, что руки и ноги у Люды не свои и поступают, как им заблагорассудится. Николай Иванович сказал тогда что у нее пониженная координация движений.

— У тебя в голове координации не хватает! — рассердилась Люда. — Вот и мелешь все, что на язык попадет.

Обиженно отвернувшись к окну, она замолчала.

Леша попытался навести порядок. Но случай с Людой словно встряхнул ребят. Со всех сторон полетели выкрики:

— Надоело!

— Играли уже!

— Новое что-нибудь придумать надо!

Покрывая весь этот гвалт, с задней парты донесся громкий голос Эдика:

— Разрешите, товарищ председатель?

Он, Эдик, это умеет: изысканно вежливо попросит слово, выступит с блеском, а потом отправится обратно на свою парту и будет подзуживать всех, острить, громко смеяться, мешать всему классу.

Леша и на этот раз ждал какого-нибудь подвоха, однако закричал громко:

— Тише вы, Голубев имеет слово!

— У меня есть вопрос, — начал Эдик. — Бояршиновой вопрос и вообще всем. По-че-му? Да, да, почему на нашей улице стало больше машин? — Он торжествующе оглядел класс и, помолчав с минуту, повторил: — Почему?

Было тихо. Волей-неволей каждый подумал: «А правда, почему стало больше?» Эдик подождал еще немного и заявил:

— Эх вы! Наблюдатели! Да строительство началось на углу Дачной. Сразу три больших дома строят. Вот и заходили самосвалы взад-вперед.

Все опять зашумели, засмеялись. Один Леша молчал. Внезапно возникшая мысль захлестнула его и, торопясь не упустить ее, он забарабанил кулаком по столу, сразу потеряв всю серьезность.

— Стойте, ребята! Это же интересно очень! Ведь мы о своей улице очень мало знаем!

Нет, ему определенно не везет! У других ребят такие интересные соседи. Просто завидно становится. У одного за стенкой архитектор живет. У другого во дворе — участник революции 1905 года. А у него… Леша с досады плюнул. Дорога из школы домой была сегодня что-то чересчур длинной.

На отрядном сборе решили, что каждый постарается узнать об улице, на которой он живет, как можно больше. А потом подготовят сообщения, оформят альбомы и проведут отрядный сбор «Наша улица». И еще решили об этом пока никому не говорить, а то идею обязательно перехватят.

Тайну, правда, сохранить не удалось. Уже на другой день старшая пионервожатая поймала Лешу в коридоре и стала допытываться, что вчера обсуждали на сборе. Он хотел вывернуться, но оказалось, что она уже все знает. Но и после этого идея — изучить свою улицу — не потеряла для ребят привлекательности. Главное — сами придумали, никто не подсказывал.

Подойдя к дому, Леша усмехнулся. Вспомнил свой вчерашний разговор с дворником, тетей Марусей. Он тогда попытался выяснить, сколько лет стоит этот двухэтажный деревянный дом, кто в нем раньше жил. Тетя Маруся взглянула на него так, словно Леша с ума сошел, а потом рассердилась.

— Дом не лошадь, — сказала она, — ему в зубы не заглянешь. Это лошади в рот поглядят и скажут, сколько ей лет. А кто раньше здесь жил, так рук-ног не оставил. Кто их знает. Люди, надо думать, жили.

На этом и кончился разговор. Леша еще раз внимательно посмотрел на дом и вдруг заметил такие вещи, которых раньше никогда не видел. Дом потемнел от времени, его облицовка, некогда окрашенная в желтый цвет, облупилась. По карнизу шло затейливое деревянное кружево. Одно из окон верхнего этажа было переделано из двери, значит, раньше там был балкон. Наличники окон также украшены деревянным кружевом, причем рисунок на верхних и нижних окнах не повторялся. Водосточные трубы сделаны в виде каких-то драконов с открытой пастью, на трубах виднелись почерневшие ажурные украшения. Видимо, этот дом когда-то был красивым, нарядным. Леше представилось вдруг, что летом здесь открывали окна верхнего этажа и из них доносилась музыка. Почему? Он и сам не знал, почему вдруг подумалось ему такое.