Пока цветёт сирень
Шрифт:
– Мне в первую очередь, у меня на этот аттракцион абонемент, – добродушно фыркнул Олег.
– Узнаю Полину, – кивнул Рома.
Жил Олег в просторном частном доме, никаких ноу-хау, современного дизайна, полёта фантазии. Добротная постройка, газон с огромной ёлкой по центру, которую наряжали на новый год, беседка, баня, несколько детских площадок и бассейн, ещё закрытый. Перешагивая через валяющиеся во дворе дома шланг, тапочки и игрушки, Роман невольно улыбался.
– Ух, ты! – он сразу узнал весёлый голос Полины, а вот внешне… нет, эта была не Полина.
Отёкшее,
Стол по приезду был накрыт. Полина затолкала Романа в душ, «освежиться с дороги», и даже выдала одежду Олега, Рома рассмеялся, как во времена беспечной юности. Остался ночевать – можно и штаны приятеля надеть.
К удивлению Романа, вышедшему из душа в отличном расположении духа, на огромной кухне суетился Олег, собственной персоной. Засучив рукава, высунув язык от усердия, он аккуратно резал сырокопчёную колбасу, бросая на благоверную косые взгляды – словно сдавал экзамен. По всему было видно, с заданием друг не справляется.
– Поль, может, купить машинку специальную, она на слайсики режет, залюбуешься. А то смотри, застращала мужика, руки трясутся, – давясь смехом, проговорил Рома.
– Ага, и кто-нибудь из мелких отрежет себе палец этой машиной, – пробурчала Полина. – Тоньше режь. Олег, некрасиво же будет! Дай сюда, – не выдержав криворукость супруга, она встала и двинулась к столу.
– Эй, женщина, нам это есть, а не любоваться, – благоразумно возразил Олег. – И сядь, пожалуйста, сядь. Поля, жопу напорю, – Олег улыбался во весь рот, но только откровенный дурак не заметил бы спектакля, что разыгрывали, скорее друг перед другом, муж с женой.
– Кхм, – вмешался Роман, – давайте садиться, стол и без того ломится, а где Варя, где Мила?
– Спят уже, не дождались, но ты садись, сейчас мальчики придут. – С этими словами пара подростков – двойняшек вошла на кухню и, по-мужски поздоровавшись с «дядь Ром», кинулись накрывать на стол под взглядом матери. Они то и дело путали приборы, порвали упаковку салфеток, рассыпав их по полу, получили по подзатыльнику от отца, но всё же справились.
Поздний вечер перешёл в ночь, пацаны отправились спать под грозный окрик родителей. Полина, поковыряв в тарелке салат, тоже отправилась в спальню. Олег, помолчав немного, разлил водку и намахнул разом пару рюмок.
– Пятого ждёте? – наконец, после минутной, тяжёлой тишина, выдавил из себя Роман.
– Да, – Олег накатил ещё пару рюмок, всё так же молча. – Пятого, – он добавил ещё одну, вспомнил, что рядом друг, налил и ему.
– Что произошло?
– Я виноват. Доход стабильный, на рынок европейский вышли, мужик я молодой, силы много, жизнь впереди… Чего, думаю, ещё одного не родить? Дом есть, деньги есть – рожай! Забеременела, всё по уму, даже к врачу сходили, анализы какие – то заранее сдали, добро получили. Здоровые – рожайте. А как забеременела – понеслось. И почки, и сердце, легче сказать, что у неё ещё здоровое, чем перечислять болячки. Не доходит она…
– Всё так плохо?
– Хуже…
– Олег, ты прости, но, может, проще избавиться? У вас уже четверо детей, к чему такие жертвы? Этих надо вырастить, до ума довести, Мила только в школу пойдёт. Дело ваше, конечно, но…
– Легче, конечно, легче, я уговаривал, просил, умолял. Как дети без неё, случись что? Да и дети… что дети… Я жить без неё не могу, всегда это знал, а сейчас в голове набатом: «бам, бам, бам». Сдохну, не умею без неё.
– Не каркай.
– Каркай, не каркай, а это тут – внутри.
– Так и чего, не хочет избавляться?
– Нет. Ты ведь знаешь женщин, на детях пунктик. Страшная сила материнский инстинкт – разум отключается напрочь, главное – родить. Это, говорит, живой человек, а аборт – убийство. Понимаешь, убийство! А то, что этот… живой человек её убивает – ерунда, то, что четверо детей без матери останутся – ерунда. Всё ерунда, а вот это, внутри – не ерунда. Грешным делом, хотел что – то подмешать ей, выкидыш вызвать, по форумам бабским лазил, в последний момент струхнул. Так и живём.
– Да, дела, – протянул Роман. – Ты раньше времени не хорони жену. Обойдётся, родите пятого, всё отлично будет.
– Вот родит, и я сам её убью, чтоб больше не смела, – скрипнул зубами Олег.
– За это и выпьем.
Сотрудники филиала были оповещены о прибытии важного начальства, Роману Дмитриевичу выделили некогда его же огромный кабинет в торце административного этажа с видом на идеалистический пейзаж – реку и ярко – зелёные холмы с чередой посадок берёз. Был бы Роман Есениным – он бы восхитился, но Роман был Уваровым, от вчерашнего возлияния болела голова, как и от утреннего разговора с Ириной.
Она плакала в трубку, Роман чувствовал себя отвратительно. Уехал, не поговорил, в конце концов, от проблем нет смысла бежать, их надо решать, а Ирина заслуживала и разговор, и шанс. Она была его женой уже много лет, и это так просто не проигнорируешь, прикрывшись обидой.
Тем более три года назад он поклялся, что больше никаких командировок не будет, в этот город особенно. Романа ничего не связывало с этим городом, с тех пор, как он перевёз родителей ближе к себе. Олег с семьёй приезжали к ним сами, а с делами филиала успешно справлялся его зам, если требовалось вмешательство «на месте», но это случалось редко. Олег держал руку на пульсе и ни разу не подвёл.
Роман не должен был так уезжать. Три года назад он здорово накосячил, был виноват по самые уши, и ему здорово повезло, что Ирина простила его слабость.
Можно было бы сказать: «Баш на баш», Ирина не ожидала такого поступка от Романа, он не ожидал подобной лжи от своей жены. Но смысл копить обиды и счета не было. Из происходящего необходимо выбираться. Надо остыть, попытаться наладить отношения, поговорить ещё раз и ещё, может быть, даже обратиться к семейному психологу, иногда, говорят, они помогают. Развод – самое простое и самое первое, что приходит в голову, но Уваров не сдаётся, он ещё поборется за свой брак и своего потенциального ребёнка.