Пока цветет жасмин
Шрифт:
— Но ты её знаешь по-другому! Гавриил, объясни мне… Понимаешь. Я ей рассказал одну историю… О Палами. Ты этой истории не знаешь ещё, и… Я тебе потом её расскажу. Но Марселина… Она так бурно отреагировала на это. Она так кричала, когда я упомянул о Палами. А вчера ещё сказала, что я слишком уделял внимание нашей невестке, и забыл про Рай… Что я превратился из строгого Михаила в доброго. Ну, не строгого, ну… Она так сказала… Вот примерно так… Ну не примерно… Ну не так сказала… Это я тебе дословно пересказал… Ну, не дословно…
Пока старший брат четко, а главное точно излагал свои мысли, Габриэль отвернулся, чтобы не расхохотаться в лицо брату.
— Она тебя ревнует, братишка, — залепетал Габриэль, понимающе улыбаясь.
От такого предположения младшего брата Михаил только вздрогнул. Он внимательно посмотрел на Фокусника, стараясь не показывать свою растерянность.
— Прости, что? — удивленно спросил Михаил, посмотрев на брата.
— Ревнует она тебя, говорю. Уж я-то знаю женскую натуру. Ты пришел по адресу, братишка. Да я вообще хорошо знаю девушек. У меня был огромный опыт, и я знаю, как себя ведут девушки в той или иной ситуации. Марселина тебя банально ревнует к Палами! — Габриэль хитро улыбнулся, а затем подмигнул. — Ты ей нравишься!
— Неправда это! Какая ревность? Ко мне?
— Да, Михаил, да. Нравишься ты ей… И я это ещё заметил тогда, когда случайно подслушал вашу ссору в саду у Джошуа. А потом она развернулась и убежала. Мне ли не знать? Мне?! Тем более, что с Марселиной у меня большой опыт. Я её знаю как самого себя. Знаю её манеры, знаю, когда она ревнует, когда веселится, когда грустит. Да я даже знаю, что она любит круассаны и соленую рыбу. Знаю, что она поет, когда что-то делает, а ещё что у неё мечта — жить на берегу Средиземного моря и иметь ораву детишек.
Михаил слушал брата и старался не перебивать. В каждом слове, произнесенным Габриэлем, старший архангел слышал долю правды. Если на начале монолога Гавриила Михаил ещё сомневался и думал, что младший братишка просто шутит или ошибается, то под конец монолога он убедился, что Фокусник во всем прав. Михаил задумался и стал вспоминать моменты разговора с Марселиной.
— То есть, — заговорил архистратиг, — ты хочешь сказать, что Марсель меня ревнует? Что я ей нравлюсь? Мы же уже знакомы столько времени! Я Марселину знаю очень давно. Ещё со времен небесных войн… Да с того момента, как она только попала на службу в гарнизон, который подчинялся мне. И я помню нашу первую встречу, помню все… Но неужели она меня ревнует?!
— И ты ей нравишься, — лукаво ответил сладкоежка, которого вся эта ситуация стала забавлять.
— И что делать?
— Ну… — Гавриил задумался. — Подумать нужно… Что ты к ней испытываешь, разобраться в своих чувствах. Побыть наедине с самим собой, отбросить лишние мысли. Подумать обо всем, углубиться в свои потаенные мысли, расслабиться и все взвесить. Заглянуть в потаенные уголки собственной души. Только не в душу Адама, а в свою душу!
— Интересно, — Михаил присел на лавочку, посмотрев на младшего брата, — а вот Адам любил?
— Понятия не имею, — пожав плечами, ответил Габриэль.
— Это был риторический
— Это жизнь, Михаил… Просто жизнь и судьба. А что плохого в чувствах и эмоциях? Это же хорошо. Я очень долго жил среди людей, Михаил, и кое-чему у них научился. Например, научился чувствовать, научился не скрывать свои эмоции. Ангелы не могут быть безэмоциональными существами. Нет, могут конечно, но… Если ты архангел. Разве нет чувств у Люцифера? Есть, да ещё какие! Он любит. И я уверен, что, если бы Люцифер был на свободе, он бы не сотворил Апокалипсис, потому что теперь ему есть что терять – его любовь… И это ещё раз доказало мне, что Дьявол способен на чувства. И у меня есть эти чувства. И у тебя есть. Просто ты вот, как только Отец нас создал, внушил себе, что эмоции и чувства неприемлемы для ангелов. Они ведут к поражению, к неповиновению… И отчасти это правильно. Я же не спорю. Ангелы не должны ничего чувствовать на войне. Они солдаты, ведомые, созданные воевать за своего генерала и исполнять приказы Святого воинства. Созданные просто выполнять приказы, твои, мои… Но ты — архангел. Неужели ты не можешь чувствовать, Михаил? Я сейчас говорю именно о любви. Отношения с Марселиной у вас долгие, и я же знаю, как вам хорошо. Я стал свидетелем вашей ссоры, но и был свидетелем того, как она говорила тебе, что ты добрый и хороший и всегда её поддержишь. Она доверяет тебе, а ты доверяешь ей. Я бы сейчас тебе посоветовал просто уйти. Сходить на какое-то твое тайное местечко, на то место, где ты можешь побыть в гармонии с самим собой, где тебя никто не найдет. Просто сядь и подумай. Откинь все, откинь все мысли о проблемах, все свои задачи, проблемы. Послушай то, что говорит тебе именно сердце. А разум пока пускай подождет.
Архистратиг слушал монолог младшего брата, ничего не говоря. Он стал думать над словами брата, и понимал, что младший архангел во всем прав. Михаил задумался, а затем в голову полезли непрошеные мысли о Палами и о том, что произошло ранее.
«Знал бы ты, мой младший брат, что натворили мои эмоции и мои чувства… Что сотворили с Палами, и что теперь ей грозит… Знал бы ты, какие эмоции я испытывал, ещё когда с ней в одной клетке сидел. И потом, когда повел её в парк Монсо по твоему совету… Я последовал твоему совету, Габриэль, и знал бы ты, что натворили мои эмоции и проклятые чувства… Я остановился. Я осознал все, но было уже поздно. Назад уже пути нет. Я должен был остановиться ещё там, когда с Люцифером в клетке сидел. Но я не смог… И вот что получилось»
— Так что ты будешь делать? Ау, Михаил!
Из раздумий старшего архангела вывел голос Габриэля.
— Ты прав, — согласился он. — Я должен побыть наедине с самим собой, все взвесить и обо всем подумать. Мне нужно обдумать, как мне поступать дальше и что мне вообще делать. Мне нужно побыть в гармонии с самим собой и чтобы меня никто не тревожил.
— Правильно, Михаил. Так и сделай. Кстати… Не хотел его тебе показывать, но может это тебе поможет разобраться в собственных чувствах, услышать свое сердце и подумать ним, а не головой.