Пока любовь не оживит меня
Шрифт:
– Ты похож на Филиппа! Но…
– Джо, хватит, пожалуйста… прекрати, – с ужасом смотрю, как обстановка всё сильнее накаляется. В глазах скапливаются слёзы, и у меня нет никаких сил, чтобы оборвать ненависть и лютую злость в глазах Реда, обращённых на брата.
– Но шрамы, нанесённые им, едва заметны и когда-нибудь забудутся. А вот твои – ты обожжёшь её сердце, разум и душу. Они изуродуют навсегда. Они убьют её. Ты оставишь в ней то, чем награждён сам. Поэтому ты даже хуже Филиппа. Он хотя бы не травмирует её чувствами глубже, чем ты. Он не играет с ней, он открыто признаётся в своей ненависти. А ты же лжец и подонок, использующий Санту только как подопытную. Но со мной она сможет жить, а не умирать каждый день, не молить об этом. Она будет свободной только со мной, ведь ты никогда не подаришь ей то, что она желает. Ты даже ревновать не умеешь, сразу же отступаешь, но при этом опускаешь достоинство женщины, чтобы казаться лучше. Нет, ты хуже Филиппа. Ты чудовище со стажем.
На секунду повисает молчание, в котором я закрываю рот рукой, шокированная обвинениями и словами Джо. Он не прав, но зачем-то нагло врёт и приплетает сюда человека, который не имеет сердца, души и сочувствия. Сравнивает их, причиняя заведомо острую боль брату. Зачем?
Я ни разу не видела, как зверь набрасывается на жертву. Ни разу не видела зверя в обличье человека, а вот сейчас, словно в замедленной съёмке наблюдаю, как Ред дёргается в сторону Джо и замахивается, в воздухе сжимая кулак. Он ударяет его по животу, отчего мужчину относит назад на столик, и он заваливается на него. Кричу от ужаса, когда Джо перекатывается и падает прямо к моим ногам.
– Хватит! Остановитесь! – Умоляя их, отскакиваю, когда Джо поднимается на ноги и резко поворачивается к Реду.
– Филипп, неужели бить не научили? – Из горла Джо вырывается нечеловеческий смех, специально назвав его именем, как оскорблением, которое моментально вызывает ответную бурю. Ред в один шаг настигает брата и набрасывается на него, но Джо не собирается так просто сдаваться. И это всё происходит на моих глазах, заставляя выбирать… нет, пусть Ред причинил мне боль, но я хочу защитить его.
Редко принцессы кидаются в драку, чтобы оттащить одного мужчину от другого. Прекратить страшное рычание, оскорбления, силу, с которой они уродуют друг друга. Но вот я не принцесса, и у меня нет в данный момент разумного решения. Эмоции затопили мой разум, и я хватаюсь за Реда, пытаясь остановить его удары. Но меня отталкивают.
– Хватит! – На мой крик никто не обращает внимания, поэтому у меня нет выхода. Братья полностью поглощены друг другом. Кажется, что проходит много времени, хотя на самом деле пару минут, до того момента, когда делаю вторую попытку. И в ту секунду, когда оказываюсь рядом с ними, Ред заносит кулак, Джо нагибается, и он пролетает мимо него, но точно и больно ударяет по моей груди. Сила, с которой меня отталкивает назад, забирает кислород из лёгких. Не могу дышать, падая и пытаясь ухватиться руками хотя бы за что-то, но ничего нет, кроме фигурок и стеклянных шкафов. Вылавливаю лицо Реда, полное ужаса, и с жутким грохотом падаю на пол, скуля от боли. И её так много, а я понять не могу, где же очаг. В сердце… да, именно там, но ещё и в левой руке.
От сильной боли в теле взгляд мутнеет, я не могу насытиться кислородом, хватая его ртом. Сжимаюсь и издаю стон, отдающийся в ушах сотней похожих, но там чудовище было одно, а сейчас же, их слишком много.
Глава 3
Когда эмоции перекрывают здравый смысл, то ты ничего не чувствуешь. Ни страха. Ни боли. Нет чувства, что пора завершить всё, остановиться. Нет, наоборот, адреналин в теле работает против тебя, он не позволяет врагам увидеть, что внутри ты терпишь настоящую пытку над собой.
– Санта!
– Не подходи… не подходи ко мне, – шепчу, продолжая отходить от полученного удара. Пытаюсь привстать, но рукой опираюсь обо что-то очень острое. Дёргаюсь и удаётся лишь сесть.
По щекам текут слёзы, не потому, что я обвиняю их в совершённом, а потому, что не понимаю, как оказалась в этой ужасной ситуации.
Двое мужчин по разным сторонам от меня. Двое мужчин стоят и не двигаются. Один с жалостью смотрит на меня, предлагая руку, чтобы помочь мне подняться. А второй, меня он интересует больше, смотрит стеклянным взглядом зелёных глаз, а его шрам на щеке становится резче, словно демонстрируя мне, насколько на самом деле их обладатель уродлив. Внутри и снаружи. Уродлив по отношению ко мне и ко всем. И чувства его тоже уродливые. Именно это и причиняет боль, душевную, сердечную и острую.
– Вы совсем с ума сошли? – Всхлипывая, поднимаюсь на ноги, и голова немного кружится.
– Да кто вы такие, чтобы делить человека между собой?! Кто вам дал право так относиться ко мне? Вы считаете, что ваша драка меня обрадовала, польстила моему самолюбию? Нет! – Жмурюсь, с печалью качая головой.
– Нет, это так ужасно. Вы оба отвратительны. Вы оба относитесь к женщинам, словно они ваши вещи. А мы живые, чёрт возьми! Да, мы ошибаемся чаще, чем вы! Да, мы вот такие неблагополучные, но мы же живые. Почему вы забываете об этом? Нам тоже может быть больно не только физически. Но нет, вам обоим привычней использовать меня, словно игрушку. Захочу – сведу с ума. Захочу – буду оскорблять. Захочу – отдам в пользование брату. Захочу – придумаю сценарий, где она станет абсолютно пьяной и больной. А я? Меня кто-то из вас спросил? Нет, зачем, правда? Ведь я кукла, просто глупая кукла для вас, – облизываю губы, ощущая на них солоноватый привкус слёз, и горько. Смотреть на их бледные и суровые лица горько, потому что я права. Только сейчас осознаю, насколько слаба против мужчин. Они могут вертеть мной, как хотят, а я позволяю, потому что у меня в груди неправильно бьётся сердце, и оно изнывает по ласке, нежности, спокойствию. Но видимо, это мне не будет подарено.
– Нет, Санта, мы…
– Закрой рот, – издаю нервный смешок, перебивая Джо.
– У тебя кровь, ты порезалась, – указывает на мою руку. И я перевожу взгляд на неё. Видимо, когда падала задела статуэтки, и они разбились, а я рухнула на них. И теперь же тонкие полоски, кое-где небольшие ранки окрашивают ладонь в алый цвет.
– Тебе…
– Переживу. Вот это я переживу, ведь знаю уже, что такое шрамы. Одним больше, одним меньше. Кто заметит? Никто. Меня это не волнует, потому что там не больно. А вот здесь! – Прикладываю окровавленную ладонь к груди.
– Вот здесь больно. Внутри так душно сейчас от вас. Почему вы оба так сильно меня ненавидите? Почему? Что я вам сделала? По какой причине вы делите меня, когда это глупо и нелепо? Для чего это всё? Вам так лучше? Вам приятно разыгрывать подобные спектакли для женщин? Или это очередная стратегия для чего-то? Почему я? Да, неужели, я никогда не смогу увидеть хоть капельку доброты от мужчин? Неужели, я так глубоко греховна, что надо мной не сжалится эта, чёртова жизнь? С меня хватит, – подбородок дрожит от разочарования, от обиды и оттого, что он не хочет хотя бы немного пожалеть меня. Ред. Просто смотрит, даже уже не на меня, а за меня. Ему неинтересно, что сейчас происходит. Он цел и невредим, он просто стоит и ждёт, когда я закончу. Это так больно. Словно пустое место. Никто. Без имени. Без души. Без сердца. Мне больно! Больно мне!
– Санта…
– Не смей трогать её, – не позволяя подойти ко мне или остановить, Ред перекрывает путь Джо. Хоть что-то происходит, и всё со злобой, от которой я тоже устала. И это давит на грудную клетку, до сих пор горящую от удара. Горько бросаю взгляд на Реда, ожидая, что сам поможет, сделает нечто другое. Для меня. Прижмёт к себе, извинится, в конце концов, но нет. Он полностью увлечён ссорой с Джо.
– Это, напомню, ты врезал ей, – шипит Джо, пытаясь увернуться от брата. Перевожу взгляд на его окровавленные губы, на сильную руку Реда, толкающего его в грудь, и она тоже в крови.